Разговорчики в строю! Часть вторая (Dragon Аge II)

Андерс: Конечно. Чего хорошего ждать от мага?

Авелин: я этого не говорила.

Андерс: А что еще ты можешь про меня думать? В какую категорию меня можно запихнуть?

Авелин: Ну, скажем, в категорию ферелденцев из Клоаки. Неважно, магов или нет.

Андерс: Хм, в этом что-то есть.

Андерс: Ты скучаешь по Ферелдену?

Авелин: Конечно! Это же моя родина. По доброй воле я бы ее ни за что не покинула.

Авелин: Но я не хочу уподобляться отцу и всю дорогу жить воспоминаниями.

Андерс: Я, когда уходил, даже не допускал, что передумаю. Посуди сама, что для меня сделал Ферелден?

Андерс: А теперь вот скучаю. Думаю о нем. Здесь есть что-то неправильное.

Авелин: Ты о том, как обращаются с магами?

Андерс: Нет... А, вот: здесь маловато собачьего дерьма.

Авелин: Мне нужна твоя помощь, Андерс.

Андерс: Приходи в Клоаку - выдам мазь.

Авелин: Что? Да нет! Я просто хочу кое-что узнать о магах.

Андерс: Зачем?

Авелин: Я стражница. Я первая, кому приходится управляться со всякими... неприятностями.

Андерс: Ты хочешь, чтобы я помог тебе убивать себе подобных.

Авелин: Не каждому магу можно доверять.

Андерс: И не каждому стражнику.

Андерс: Тебя, наверное, порадовало, что Мередит с ногами влезла на место наместника?

Авелин: Не может же она вечно держаться в стороне. Это не для нее. Если оставить должность незанятой, за нее будут только грызться. Это принесет лишь новые проблемы.

Андерс: М-да. Все-таки голова у тебя варит. А я думал, у тебя на ней ободок, чтобы черепушка не развалилась.

Андерс: Твой муж согласен со мной.

Авелин: В чем?

Андерс: Он полагает, что Мередит свихнулась. Говорит, она у тебя за спиной ищет тайных магов посреди стражи.

Авелин: Даже если бы так и было, он бы тебе ничего не сказал.

Андерс: Когда придет время, он не будет сражаться за нее. Неужели ты поднимешь руку на собственного мужа?

Авелин: Ты то ли врёшь, то ли спятил.

Авелин: Должна признать, Андерс, ты единственный маг, за которым я бы пошла в огонь и воду.

Андерс: Цыплят по осени считают.

Авелин: Паршивец. Это была похвала.

Андерс: Отнюдь нет.

Авелин: Служил-то он в другом месте. А тогда, при Остагаре, искал меня. А ты знала всех храмовников в Лотеринге?

Бетани: А как я еще могла определить, когда нужно бежать и прятаться?

Авелин: Ты довольно сдержана.

Бетани: Для мага. Ты хочешь сказать.

Авелин: Для человека с фамилией Хоук. И для мага, да.

Бетани: Вот у тебя есть меч. Почему ты не рубишь всех направо и налево?

Авелин: Хорошая аналогия. Но меч я могу выбросить.

Бетани: Поверь, я тоже пыталась.

Авелин: Извини, Бетани, что не смогла разузнать о Круге подробнее. Просто так никто не рассказывает, а упоминать тебя не хотела.

Бетани: Спасибо, что не упомянула. Не хочу, чтобы за мной пришли храмовники.

Авелин: Никто не хочет.

Бетани: Пусть охраняют смутьянов. А я просто хочу знать о Круге.

Авелин: Верно. Все верно.

Бетани: Кажется, я пытаюсь убедить саму себя, да?

Авелин: Я бы не сказала. Но на самом деле да.

Варрик: О, увлекательные тесты на профориентацию. И я от них не ушел. Радость-то какая.

Авелин: Ты смотришь, слушаешь и рассказываешь. Это все?

Варрик: А, ты отметаешь абсолютно бесполезные и невероятно опасные варианты.

Авелин: Не понимаю, о чем ты.

Варрик: Я о том, что деньги получаю не только за рассказы, но и за молчание. Это как если бы тебе платили за охрану и за ее отсутствие.

Авелин: Как по мне, ты говоришь ерунду.

Варрик: Вот и славно.

Варрик: Ферелденка в городской страже. Что еще они выдумают?

Авелин: Тебя это не устраивает?

Варрик: Меня? Моя семья тоже не местная. Просто меня это удивляет. В страже полным-полно застарелых предрассудков.

Авелин: Я им дала немало поводов пересмотреть свои взгляды.

Варрик: Знаешь, вполне возможно, что они тебя просто до одури боятся. Впрочем, это только теория.

Авелин: Надо бы тебя занять делом, Варрик. Придумай-ка пару предостережений для нарушителей.

Варрик: Это для кого же? Думаешь, преступники много читают? Разве что для знати, чтоб успокоилась.

Авелин: Ну, нарисуй картинки. Это было просто предложение.

Варрик:

Авелин: Спасибо, я поняла твою мысль.

Варрик: Так чем ты занимаешься, Авелин?

Авелин: Ты же знаешь, что я стражница, так зачем спрашиваешь?

Варрик: Я имею ввиду – в нерабочее время. Как развлекаешься. Надеюсь, тебе знакомо это слово?

Авелин: ЭТО и есть мое нерабочее время.

Варрик: И ты по-прежнему продолжаешь меня пугать.

Авелин: Блондинчик, Солнышко, Маргаритка, Ривейнка… а я кто?

Варрик: Не понял?

Авелин: Всем ты придумал прозвище, кроме меня. Где мое прозвище?

Варрик: Вот и неправда. Есть еще Хоук и Бьянка.

Авелин: «Хоук» – это фамилия, а Бьянка – арбалет. Не уходи от темы.

Варрик: Просто еще ничего хорошего не придумалось. Как тебе «Рыжая»?

Авелин: Слишком банально.

Варрик: Ладно, когда придумаешь получше, дай мне знать.

Авелин: Тебе известно, что семейное дело Тетрасов зарегистрировано на имя твоего кузена Эльманда?

Варрик: Да что ты говоришь!

Авелин: вот только я не нашла ни одного подтверждения тому, что у тебя есть кузен по имени Эльманд.

Варрик: Я вас как-нибудь познакомлю. Он у меня слегка застенчив.

Авелин: Варрик. Его не существует.

Варрик: И потому он, как глава семейного дела, гораздо лучше меня. К примеру, он никогда не пропускает собраний торговой гильдии.

Авелин: Длинный язык у тебя, Варрик.

Варрик: А я-то всегда смотрел на тебя снизу вверх. Что теперь?

Авелин: В казармах даже подрались, когда выясняли, кто настоящий герой твоих историй про стражу.

Варрик: На грани в Верхнем городе. Крайне захватывающе. Все переживают за отчаянного стражника.

Авелин: Варрик.

Варрик: Ну ладно, ладно. Буду завязывать. Через три главы Доннен Бренникопик успокоится и откроет трактир на побережье. Надеюсь, что откроет. А то староват он уже для этого дерьма.

Авелин: Варрик, скоро останешься без своих литер.

Варрик: И снова меня напрасно в чем-то обвиняют. Абсолютно несправедливо.

Авелин: Кто-то заменил текст на плакате для рекрутов на похабщину из «Цветущей розы».

Варрик: А, по-моему, звучит забавно.

Авелин: Очень забавно – забить казармы шлюхами. Впрочем, «Розу» стражниками ты уже забил.

Варрик: Истинная правда. Лучшие комедии рождаются из трагедий.

Изабелла: Моей девкой? Я всего лишь за ними приглядываю. И на какое же начинание ты теперь ополчилась?

Авелин: Это не «начинание».

Изабелла: Благоприятные возможности в отсутствие охраны. По сути, преступление без потерпевших.

Авелин: Да, если сбросить со счетов этих самых потерпевших.

Изабелла: Потерпевшие потерпят.

Изабелла: Ну что, как тебе Донник? Лапочка?

Авелин: (Вздыхает) Слушай... вот не надо с ним так же.

Изабелла: Он доводил тебя до визга? Тискал твою киску? Эрлил твоего Эамона? Оголял твою галлу? Курочил твой Киркволл? Или испивал твою чашу?

Авелин: Ладно! Он восхитительный любовник. Довольна?

Изабелла: Ой, как-то это нескромно, тебе не кажется?

Изабелла: Значит, Донник посещал "Цветущую Розу".

Авелин: Что? Не было такого!

Изабелла: Тише, тише, подруга. Он там себе никого не подбирал. Тебе повезло с мужчиной, желающим доставить тебе удовольствие. Может быть, стоит быть с ним посмелее? Есть ли что-нибудь, что вы с ним ещё не пробовали?

Авелин: Ну, зачем? Зачем ты сеешь во мне сомнения?

Изабелла: Авелин. Если ты его хотя бы пальцем в задницу трахнешь, я победила.

Андерс: О... нет.

Карвер: Это все мой брат. Если бы не он, нас бы здесь не было.

Авелин: Ты тоже прекрасно сражаешься.

Карвер: До брата мне далеко.

Авелин: Скажи, Карвер, ты подумал, что будешь делать, если экспедиция не окупится?

Карвер: Это наш единственный шанс, и ты это знаешь.

Авелин: Тебе что, гордость мешает работать так, как все?

Карвер: И кто же возьмет на работу ферелденца без навыков? Если повезет, дослужусь до мойщика ночных горшков.

Авелин: Что ж, ладно, будем ползать по норам. Желаю удачи.

Карвер: Странно, что ты до сих пор с нами бродишь, Авелин.

Авелин: Карвер, не надо.

Карвер: Ты же занята со своими стражниками! Как тебе, наверное, надоело шляться с беженцами!

Авелин: Ты пытаешься уязвить меня, словно родственницу. Как ни странно, это успокаивает.

Карвер: Это не... нет, я не это имел ввиду.

Авелин: Радуйся, что я это так воспринимаю.

Мерриль: Спасибо!

Авелин: Но ты дура.

Мерриль: Прости, что?

Авелин: Ты не думаешь, что, чем гоняться за былым величием, лучше заняться насущными проблемами?

Мерриль: Нет. Нет, я совсем не об этом говорила. Я дура? Ну и пусть.

Мерриль: Кунари здесь нравится, да? Раз они так долго не уходят?

Авелин: Из того, что я видела, можно заключить, что кунари не нравится никто и ничто.

Мерриль: Не может быть. Они должны что-то любить… Солнце? Бабочек? Радугу?

Авелин: Если я вдруг замечу, что кунари любуются на бабочек, первым делом сообщу тебе, Мерриль.

Авелин: Это твое зеркало… Что оно делает?

Мерриль: Стоит у меня дома и наводит жуть.

Авелин: Но оно же магическое, верно? Значит, может делать… какие-то магические штуки. Оно опасно?

Мерриль: Ну… оно может на кого-то то упасть. Но толкнуть придется сильно. Оно тяжелое.

Авелин: Мерриль, скажи, жителям Киркволла что-то грозит или нет?

Мерриль: А! Нет, только тем, кто сидит прямо перед ним.

Мерриль: Я хочу узнать побольше о службе стражников, Авелин.

Авелин: По-моему, эта работа тебе не подходит.

Мерриль: Я знаю. Но если я буду стражником, может, меня не поймают.

Авелин: Вот этого тебе не стоило говорить.

Мерриль: Почему?

Авелин: Потому что… А, забудь.

Авелин: Вот об этом, пожалуйста, не надо. Я не храмовница, а капитан стражи. Мы берем под стражу воров и взломщиков. Рыцарю-командору до нас дела нет.

Себастиан: Владычица Эльтина обеспокоена поведением Мередит. Она перестала внимать советам Церкви.

Авелин: Ей приходится нелегко. Против неё объединились кое-какие силы в городе.

Андерс: Не пытайся деликатничать, я же здесь.

Себастиан: Очевидно, что нашим храмовникам необходимы сильные предводители.

Авелин: Пока что-то не изменится, наш предводитель - Мередит. И мы должны поддерживать всем, чем можем.

Авелин: Ты с нами, принц?

Себастиан: Капитан стражи?

Авелин: Ты поддержишь Киркволл? Заботы Церкви не всегда... касаются земли. Ты здесь, на земле? Или витаешь в облаках?

Себастиан: Я достаточно твердо стою на земле, чтобы понимать, почему ты спрашиваешь. Ты сама сомневаешься. Должно быть, это было тяжело.

Авелин: Ты о чем?

Себастиан: Об испытании веры, подкосившем тебя. Ты опечалена, потому что сбилась с пути?

Авелин: Хм... хороший вопрос. Я довольна, Себастиан. У меня есть все, что нужно.

Фенрис: Меня не учили технике, ее в меня вложили. Так что я не могу ничему научить.

Авелин: Им будет полезно хотя бы посмотреть.

Фенрис: Нет.

Авелин: Фенрис, ты чувствуешь себя гражданином этого города?

Фенрис: То есть?

Авелин: Ты живешь в Киркволле не меньше моего. Ты не чувствуешь, что здесь твой дом?

Фенрис: Мне не с чем сравнивать. Я чувствую, что здесь нет рабства.

Авелин: Может быть, этого и достаточно.

Фенрис: Посмотрим.

Фенрис: Твой муж говорит, что не пойдет за Мередит.

Авелин: С каких это пор ты общаешься с моим мужем?

Фенрис: Он… приходит в поместье раз в неделю. Мы с ним играем в «алмазный ромб».

Авелин: Что? А почему вы меня не приглашаете?

Фенрис: Он говорит, ты злишься, когда проигрываешь.

Авелин: Вовсе нет! Ну ладно, иногда. И все-таки это не повод меня не звать.

Фенрис: Он хороший человек, Авелин. Мне нравится, когда он приходит.

Авелин: Ладно, ладно. Наслаждайтесь своей «мужской компанией».

Авелин: Спасибо за совет, Фенрис.

Фенрис: Значит, ты их поймала?

Авелин: Да… целую шайку работорговцев из Катакомб.

Фенрис: Надеюсь, ты бросила их в темницу?

Авелин: К сожалению, до темницы они не дожили.

Фенрис: Ты умеешь меня порадовать, Авелин.

Изабелла: А что тут скажешь?

Андерс: Много чего можно сказать.

Изабелла: А тебе не кажется, что ты с лихвой говоришь за всех?

Андерс: Значит, у тебя по этому вопросу нет никакого мнения?

Изабелла: Абсолютно!

Андерс: Это неправда.

Изабелла: Нет, боюсь, я действительно такая недалекая.

Андерс: Ты и вполовину не такая самовлюбленная, какой пытаешься выглядеть.

Изабелла: Эй! Ну-ка возьми свои слова обратно!

Андерс: У тебя была реликвия. Ты благополучно скрылась. Тебе вовсе незачем было возвращаться и встречаться с кунари.

Изабелла: У меня до сих пор нет корабля. Я думала, что раздобуду его там.

Андерс: У кучки кунари, которым самим не на чем уплыть?

Изабелла: У наместника. Просто я опоздала немного.

Андерс: Всегда знал, что у тебя золотое сердце.

Изабелла: Тсс! Не говори никому.

Андерс: Не знаю, как ты можешь так жить. Делать что-то и не думать о последствиях.

Изабелла: Это ты о той кунарийской штуковине? Так я не то чтобы не думаю. Просто осознаю, что это было много лет назад. Есть такая волшебная штука, как «двигаться дальше». Попробуй, пригодится.

Андерс: Тебе не приходило в голову, что Киркволл до сих пор восстанавливается после кунарийского налета?

Изабелла: И что ты предлагаешь мне сделать? Заняться самобичеванием? Тебе не приходило в голову, что никакой справедливости в мире нет? Если не брать голос у тебя в голове.

Андерс: В мире есть справедливость.

Изабелла: Да ну? Ты хочешь освободить магов. Предположим, тебе это удается, но по пути приходится убить кучу невинных людей. Как насчет них? Разве они не заслуживают справедливости?

Андерс: Заслуживают.

Изабелла: И что тогда? В конечном итоге? Это как кабацкая драка. В потасовку лезут все новые люди, и никто уже не помнит, из-за чего сыр-бор. Справедливость – это идея. В мире идей она что-то значит, но в нашем – нет.

Андерс: Странно видеть, что ты так и не выбрала ничью сторону.

Изабелла: Я же тебе говорила, люблю быть сверху.

Андерс: Я про храмовников! Ты же ценишь свободу, верно? А рабство ненавидишь. Почему ты не встанешь на сторону магов?

Изабелла: А может, мне лично ты не нравишься.

Бетани: Меня учил отец. Когда-то он жил в Круге и учился там. А потом ушел.

Андерс: Это тебе очень повезло, что тебя кто-то и любил, и мог помочь. Большинство магов за такое все бы отдали.

Бетани: Ты немного похож на него.

Андерс: Вся беда в ритуале усмирения. Не будь у них такого козыря, нам было бы раздолье.

Бетани: Точно! Хотим мы, допустим, дать сдачи…или просто все обсудить…а они устраивают так, чтобы мы не могли этого сделать.

Андерс: Они лишь подначивают нас. Миром дело не уладишь.

Бетани: Должен быть выход.

Андерс: Если перед нами ставят выбор «усмирение или смерть», то каждое столкновение превращается в бой до последней капли крови.

Бетани: Я знаю, но… в Круге и в Церкви есть много добрых людей. Наверняка можно все это с ними обдумать.

Андерс: Нельзя, если у тебя отняли способность думать.

Бетани: Значит, ты был в Круге и сбежал? У меня бы в жизни храбрости не хватило.

Андерс: Ты была отступницей всю жизнь.

Бетани: Точно. Мне не пришлось ничего для того делать. Вечно другие рискуют, чтобы сохранить мне свободу.

Бетани: Я знаю, все вышло не так, как тебе хотелось, но… со Справедливостью ты поступил смело.

Андерс: У меня были добрые намерения, не знаю, достаточно ли этого для прощения.

Бетани: Наверное, ему было трудно находиться в ловушке за пределами Тени. В мире, где никто его не любит. Наверняка, он очень порадовался другу.

Андерс: Еще как.

Андерс: Что?

Варрик: Просто интересно, правда ли, что все угрюмые маги-повстанцы носят на плечах перья?

Андерс: О чем ты?

Варрик: Я сочиняю эпическую балладу о несчастном отступнике, развязавшем грандиозную борьбу с врагами, которых он не в силах сокрушить.

Андерс: То есть как это "не в силах сокрушить"?

Варрик: Понимаешь, в хороших историях герой всегда умирает.

Варрик: Ну вот, входит в таверну человек, эльф и гном…

Андерс: Человек говорит: «Повезло тебе, что ты такой коротышка! Жуть как больно!»

Варрик: Знаешь, Блондинчик, ты бы мог просто сказать, чтоб я заткнулся.

Андерс: И свести на нет такую великолепную завязку?

Второй Акт

Варрик: Слушай, Блондинчик, не то, чтобы я тебя осуждаю, но ты не подумывал о том, чтобы подыскать себе новую профессию?

Андерс: Например?

Варрик: Да мало ли на свете занятий! Не думаю, что с профессией «маг-отступник» тебя ждет блестящее будущее. Да и пенсия не светит.

Варрик: Если хочешь что-то сказать, говори, не стесняйся.

Андерс: Ты уверен, что не против меня выслушать? Вдруг я как раз собирался признаться тебе в вечной любви?

Варрик: Это я уже слышал. Так что у тебя на уме?

Андерс: Я только сейчас сообразил, что ко мне уже давно не заявлялись никакие бандиты из Катакомб.

Варрик: Они ребята занятые. Знай, бегают туда-сюда, режут глотки. Может, они просто о тебе забыли?

Андерс: Ну да, конечно. Маг-отступник, устроивший в сточных каналах бесплатную лечебницу. Такое разве запомнится! Ты к этому точно отношения не имеешь?

Варрик: Ты меня с кем-то спутал! Я всего лишь рядовой торговец и рассказчик.

Андерс: Кипящее масло.

Варрик: Слишком прозаично. Пещера, полная голодных медведей, только что из спячки.

Андерс: Легко отделается. Может, макнуть в золотой расплав и поставить как статую во дворе наместника?

Варрик: О-о-о, вот это уже поэтично!

Хоук: Что вы там обсуждаете?

Варрик: Что сделаем с Бартрандом, когда отыщем.

Андерс: Есть предложения?

(Если у Хоук роман с Андерсом)

Андерс: Опять ты на меня пялишься. О чем пишешь на этот раз?

Варрик: Итак, у тебя с Хоук... Мне нужны подробности. Опускался ли ты перед ней на колено? Она на тебя запрыгивала? Клялся ли ты ей в вечной любви? Или это просто физическое влечение?

Андерс: По-моему это тебя не касается.

Варрик: Отлично. Но если ты не скажешь, мне придется включить фантазию.

Третий акт

Варрик: Ну вот, входят в таверну три храмовника...

Андерс: Не сейчас, Варрик.

Варрик: Блондинчик, с тобой все в порядке? Ты же всегда любишь послушать анекдоты про храмовников.

Варрик: Итак, рыцарь-командор... Кипящее масло? Это никогда не устареет.

Андерс: Время для шуток прошло.

Варрик: Я хотел бы помочь тебе пофантазировать о мести. По-моему это будет для тебя полезно.

Андерс: Мередит умрет. В этом даже не сомневайся.

Варрик: Уйди, Справедливость. Андерс, выходи поиграть!

Андерс: Прекрати.

Варрик: Ты стал занудой, друг мой.

Варрик: Ты уже столько дней ходишь такой мрачный. Смотри, как бы эта гримаса навсегда не приклеилась к твоей роже.

Андерс: Моя рожа беспокоит меня сейчас меньше всего.

Варрик: Это потому что тебе не приходится на нее смотреть. Если б ты, Блондинчик, мог сейчас увидеть ее моими глазами, она бы тебя беспокоила как минимум во вторую очередь.

Карвер: Да. А я нет. И что с того?

Андерс: Ничего, не всегда это передается по наследству. Но хорошо, что ты представляешь себе наше положение.

Карвер: Засунь свое положение сам знаешь куда.

Андерс: Жаль твою сестру. Она, похоже, была особенная.

Карвер: Это потому, что магесса?

Андерс: Другая твоя сестра говорит, что Бетани была хорошим человеком. Она не упускала возможности помочь людям.

Карвер: Да-да. Наверняка Церковь уже обустроила часовню с ее портретом.

Андерс: Я просто хотел сказать что-нибудь хорошее.

Карвер: Лучше говори гадости. Тебе это больше идет.

Андерс: Я тебе неприятен, Карвер?

Карвер: Да, ты мне неприятен.

Андерс: Как жаль. Не любить кого-то просто потому, что он - маг, - недостойно.

Карвер: Я тебя не люблю не потому, что ты маг. Я тебя не люблю потому, что ты не затыкаешься на эту тему. Ах, храмовники, ох, угнетают. Я этого и до тебя наслушался.

Андерс: Может быть, пришло время задуматься об этом?

Андерс: Хороший денек для прогулки по Глубинным тропам, правда? Мор, сырость, гнусная тьма, в которой кишат зараженные скверной крысы...

Карвер: Заткнись.

Андерс: По-моему, ты воспринимаешь все близко к сердцу.

Карвер: Я протыкаю всех близко к сердцу. Длинным мечом.

Андерс: Да уж. Интересно, чем в себе ты так недоволен, что у тебя такой длинный меч?

Мерриль: Я слышала, Варрик говорил, что ты Серый Страж.

Андерс: Был им когда-то.

Мерриль: Я встречала Серого Стража только один раз. Еще в Ферелдене. Кажется, его звали Дункан. Странный он был. Но у него была потрясающая борода. Никогда раньше такой не видела. Сначала даже подумала, что у него белка на подбородке повисла.

Андерс: Мне кажется, ты не вполне понимаешь разницу между духами и демонами.

Мерриль: А я тебя спрашивала?

Андерс: Духи были первыми детьми Создателя, но Он отвернулся от них, дабы позаботиться о своих смертных творениях. Те, кто затаил обиду, стали демонами. Они жаждут забрать у смертных то, что те имеют, и вновь заполучить благосклонность Создателя.

Мерриль: Вы, люди, объясняете мир через эти истории про «Создателя». У нас другие истории. Ваши нам не нужны.

Мерриль: Сэр Ланселап… а кто посвящал его в рыцари?

Андерс: Это серьезный вопрос?

Мерриль: У него был маленький мечик или только когти? А на голове что? Наверняка была лихая шапочка с пером!

Андерс: Может, хватит смеяться над моим котом?

Мерриль: Что… значит, не было шапочки?

Второй Акт

(Квест Мерриль, убийство Вартеррала)

Мерриль: Пол, нет! Почему так вышло…

Андерс: Могу намекнуть. Все дело в демонах. И в порезанных запястьях.

Мерриль: Пол…о чем он только думал? Он действовал так, как будто я чудовище…

Андерс: Может быть, он подумал «А-а-а-а-а-а-а! Маг крови!» Это кажется наиболее вероятным.

(Если у Андерса роман с Хоук)

Мерриль: Андерс, ты счастлив?

Андерс: Прошу прощения?

Мерриль: Ну, вот она, кажется, счастлива. Хоук, то есть. А ты?

Андерс: (Бубнит) Да, пожалуй.

Мерриль: Здорово! Ты все время ходил такой злющий-презлющий. А теперь «такая» перемена!

Третий акт

Мерриль: Я тебе говорила, что мне нравится твоя курточка?

Андерс: Что, правда?

Мерриль: Она такая живая! Словно ворона в муравейнике!

Андерс: Это… это приятно. Спасибо, Мерриль.

Изабелла: Я бы не назвала их «живыми». Уж скорее замаранными. Или просто…пушистыми.

Варрик: Я тебя предупреждал, Блондинчик.

Андерс: От тебя мало толку.

Андерс: Неужели долийцы не различают демонов и благожелательных духов?

Мерриль: Мы никогда не считали, что наши боги живут в Тени. Это просто другой мир, дом иного народа. Он не более далек для понимания, чем, скажем, Орзаммар.

Андерс: Но неужели ты не изучала виды демонов? Они же четко соответствуют различным порокам…

Мерриль: Духи различаются так же, как вы с Хоук или с Изабеллой. Но при этом вы все люди. Более-менее…

(На горе Сандермаунт. Поиск демона Мерриль)

Андерс: Не знаю, почему меня это волнует, но ты же понимаешь, что это все безумие?

Мерриль: Поверь, я заметила. Если бы были другие варианты, я бы этого не делала.

Андерс: У тебя были варианты! У тебя они всегда были! Перестань пользоваться магией крови! Избавься от проклятого зеркала!

Мерриль: Хорошо, вот вернусь в Киркволл и тут же его выброшу. Сразу после того, как устроишь вольную жизнь всем магам из Круга.

(На горе Сандермаунт. Поиск демона Мерриль, поднимаясь вверх)

Андерс: Будь здесь еще валун, чтобы наверх катить, это бы отлично подытожило мою жизнь.

(После смерти Маретари)

Андерс: Ваша Хранительница не заслужила такой смерти.

Мерриль: Рисковать должна была я! Я не просила ее меня прикрывать!

Андерс: Она знала, что тебе не хватит сил сопротивляться демону. Потому он тебя и выбрал.

Мерриль: Зачем ты мне об этом говоришь? Что я сейчас могу поделать?

Андерс: Искупить ошибки. Не каждому магу крови дается второй шанс.

Себастиан: Что сказать?

Андерс: Я же видел, что ты на меня смотришь.

Себастиан: Я смотрел на облака.

Андерс: Так я тебе и поверил. Я знаю, что ты меня осуждаешь. Думаешь, что я собой не управляю. Как, спрашивается, я могу говорить за магов, если сам наполовину демон?

Себастиан: Вон то облако похоже на кролика.

Андерс: Откуда в тебе столько веры? Тебя ничто не тревожит?

Себастиан: Ты меня тревожишь.

Андерс: Создатель оставил нас на произвол судьбы века назад. Это тебя не тревожит?

Себастиан: Он великодушный господин. Когда мы Его подвели, Он мог уничтожить наш мир. Но Он дал шанс на искупление. Разве это не повод возрадоваться?

Андерс: Что это у тебя в паху? Лицо Андрасте?

Себастиан: Что?

Андерс: Вот эта... пряжка на поясе. На ней ведь Андрасте?

Себастиан: Эти доспехи заказал мой отец, когда я дал церковные обеты.

Андерс: Просто мне бы, скажем, не хотелось, чтобы Создатель увидел, как я каждое утро просовываю между ног голову Его невесты.

Андерс: Как ты можешь оставаться на ее стороне?

Себастиан: Чьей?

Андерс: Этой дряхлой слабоумной курицы… Владычицы Церкви.

Себастиан: Да как ты смеешь!? Эльтина – истинная Владычица Церкви! Она непорочна, мудра…

Андерс: …бесхарактерна, нерешительна… глина в руках Мередит.

Себастиан: Порой перед лицом опасности верх отваги – отступить и свято верить, что Создатель позаботится о торжестве справедливости.

Андерс: Что ж, если ничегонеделание и есть суть твоей религии, тогда Эльтина и впрямь само совершенство. Лично я бы выбрал бы Церковь, которая предпочитает действие бездействию.

Себастиан: Ты не скрываешь, что намерен возглавить бунт здешних магов.

Андерс: Хм… я вроде бы стараюсь не кричать об этом во всеуслышание. Ты просто вертишься поблизости, когда я говорю со своими друзьями.

Себастиан: Что ж, поскольку у нас есть общие друзья, которые по какой-то причине не желают, чтобы с тобой случилась беда, позволь сказать тебе вот что – Если не прекратишь раздувать бунт, на тебя обрушится вся мощь Церкви. И ты будешь убит.

Андерс: Андрасте тоже убили. Это не значит, что она потерпела поражение.

Себастиан: Не сравнивай себя с Андрасте.

Андерс: Ты никогда не задумывался о том, что бы покончить с собой?

Фенрис: Я имею полное право задать точно такой же вопрос тебе.

Андерс: Я серьёзно. Что раз и навсегда освободится от Данариуса и рабства... не говори мне, что ты ни разу об этом не думал.

Фенрис: Нет, не думал. Самоубийство грех в глазах Создателя.

Андерс: Неужели ты в это веришь?

Фенрис: Я стараюсь, должно быть то, что страшнее рабства.

Андерс: На свете есть вещи пострашнее смерти.

Второй Акт

Андерс: Теперь-то ты должен видеть, как бесчестны храмовники.

Фенрис: Должен ли? Храмовники пытаются контролировать то, что их страшит по вполне очевидной причине.

Андерс: Но они зашли слишком далеко.

Фенрис: Поговори с Хоук о Лиандре. Спроси ее, кто зашел «слишком далеко».

Андерс: Нельзя винить в этом всех магов!

Фенрис: А все маги для такого и не требуются. Только самые слабые.

Андерс: Не все маги слабы.

Фенрис: Верно. Хоук, например, не слаба.

Андерс: Меня ты нарочно не упоминаешь.

Фенрис: И это верно.

Андерс: Я докажу тебе, что не слаб.

Фенрис: Ты себе это докажи. Все равно больше никого не убедишь.

Третий Акт

Андерс: Ты все еще поддерживаешь Мередит?

Фенрис: Мне на нее плевать. Но лишь она и не дает городу сойти с ума.

Андерс: Не дает сойти с ума? Да она по ночам на луну воет! Даже ее собственные храмовники считают, что она тронулась. Что нужно, чтобы ты увидел, что она чокнутая?

Фенрис: Чья бы корова мычала.

(Если у Хоук был роман с Фенрисом)

Андерс: Не понимаю, что Хоук в тебе нашла.

Фенрис: С этим покончено, забудь.

Андерс: О-о-о! Все-таки она не лишена вкуса.

Фенрис: Не над чем тут смеяться. Уйти от нее было самым трудным решением в моей жизни.

Изабелла: Может, хватит уже, а? Грызетесь, как два кобеля из-за течной суки.

Фенрис: Мы говорим о Хоук, не о тебе.

(Вариация этого же диалога, если последовал роман с Андерсом)

Андерс: Дурак ты был, что ушел от Хоук.

Фенрис: А ты быстренько забил местечко.

Андерс: Я люблю ее, ты и представить себе не можешь, что это такое.

Фенрис: Не открывай мне свое сердце, маг. Не то я рано или поздно его у тебя вырву.

Изабелла: Может, хватит уже, а? Грызетесь как два кобеля из-за течной суки.

Фенрис: Мы говорим о Хоук, а не о тебе.

(Если у Хоук был роман с Фенрисом, но последовал роман с Андерсом)

Фенрис: Ты… теперь живешь с Хоук?

Андерс: А тебе-то что?

Фенрис: Береги её. Разобьешь ей сердце – убью.

Варрик: Ну, ты прямо мысли мои читаешь. Неужто магия крови?

Бетани: У меня был брат-близнец. Его звали Карвер. Он не раз прибивал мою косу гвоздями к кровати, пока я спала. В жизни бы не подумала, что мне будет так его не хватать.

Варрик: Сочувствую по поводу брата. Эй, хочешь, бери моего! Я им не пользуюсь…

Бетани: Ты когда-нибудь жалел, что живешь не в Орзаммаре?

Варрик: Предки, помилуйте, нет! Ты хоть знаешь, что такое этот Орзаммар? Тесные тоннели, полные нажьего дерьма и вони немытых тел. И каждый кругом думает, что лучше тебя, потому что его пра-пра-прадедушка изобрел водяные часы или что-то вроде того.

Бетани: Но это же твой народ. Ты никогда не задумывался, какой была бы жизнь там?

Варрик: У меня хорошее воображение. Зачем тратить его впустую?

Бетани: Ты и вправду не боишься магов-отступников? Нисколечко?

Варрик: Солнышко, если ты еще не заметила, я гном.

Бетани: Гномы, знаешь ли, не полностью невосприимчивы к магии.

Варрик: Нет-нет, не в этом дело! Я имел ввиду, что в этом городе есть, по меньшей мере, три десятка типов, которые охотно вырезали бы мою семейку из-за торговых сделок. Кто станет опасаться магов-отступников, если ему в спину дышит торговая гильдия?

Бетани: В таком случае… понимаю.

Бетани: Твоя семья раньше была знатной, верно?

Варрик: С некоторой точки зрения.

Бетани: Ты когда-нибудь задумывался о том, какой была бы твоя жизнь, если бы вы остались знатью?

Варрик: Быть знатью, Солнышко, означает всего лишь жить шикарно. Это у меня есть.

Бетани: А еще есть власть. И обязанности.

Варрик: Имения, слуги, вложения капитала, наемники, убийцы? Всё это у нас уже есть. Здесь светит солнце, и никто не зовёт меня милордом. Думаю, я это как-нибудь переживу.

Варрик: Ну… миледи Солнышко, теперь, когда ты стала знатной дамой, что ты сделаешь, прежде всего?

Бетани: Знатной дамой без титула и состояния? Видимо, отправлюсь искать работу.

Варрик: Практичность. Миледи, пристала только крестьянам. Ты должна отметить своё возвышение как-нибудь более легкомысленно.

Бетани: Например?

Варрик: Пойти на рынок в Верхнем городе и повозмущаться, что нигде нет орлесианского шелка под цвет твоих глаз.

Бетани: А что, если такой шелк найдется? Что мне тогда делать?

Варрик: Объявить, что тебя нагло копируют, и потребовать компенсации. У знатной дамы, Солнышко, всегда есть наготове какая-нибудь претензия.

Изабелла: Спасибо, я в курсе. Тея это шокирует? Видишь ли, лапушка, мужчины хороши для одной вещи. А женщины – сразу для шести.

Бетани: Для шести? Это для каких?

Хоук: Изабелла!

Изабелла: (Смеется)

Бетани: А что ты делала, прежде чем подалась в пираты?

Изабелла: У меня был муж. Он меня не бил – и это все хорошее, что можно о нем сказать.

Бетани: Значит, ты от него ушла?

Изабелла: Его убил мой любовник. Это было очень… по-антивански.

Бетани: Ой. Не хотела бы я жить в Антиве.

Бетани: Вот ты читала сегодня утром книгу «Копье Гессариана». А мне кажется, что в легендах у него не было копья.

Изабелла: В этой есть. Прочти описание.

Бетани: «Андрасте не вставала на колени ни перед кем, кроме Создателя… и архонта Гессариана. Сможет ли Гессариан преодолеть сопротивление воина и пророчицы? Будет ли она готова принять весь напор его…силы?». Подожди, Изабелла! Это неприличная книжка!

Изабелла: Хочешь, дам почитать?

Бетани: Нет!

Изабелла: Уверена? Она с картинками!

Бетани: Ничего не слышу, ничего не слышу, ничего не слышу!

Бетани: У тебя, наверное, было много мужчин?

Изабелла: Мужчин. Женщин. Эльфов. Один раз был даже гном в женском платье, но повторять такое не советую.

Бетани: Ой.

Изабелла: О-о… Да ты краснеешь! Почему это? Ну-ка, а сколько любовников было у тебя?

Бетани: Я… никогда…

Изабелла: Ты девственница? Хоук, ты держала бедную девочку в неведении? Отпусти ее на ночь в «Цветущую розу»! Я плачу!

Бетани: Это м-м-м… очень щедрое предложение.

Изабелла: Люблю щедрые жесты.

Мерриль: Всех детей с магическим даром обучают Хранители. Если надо, то в другом клане. Магия - это дар Творцов. Почему бы его не использовать? Со стороны людей это просто расточительно, запирать магов под замок, когда они могут причинить столько добра.

Фенрис: Сказала магесса крови.

Бетани: Ой. Ну да.

Мерриль: Тебе так повезло.

Бетани: Это как же ты определила?

Мерриль: Мне всегда хотелось иметь сестру и большую семью. Это, наверное, чудесно. Никогда не останешься в одиночестве!

Бетани: Это и, правда, чудесно. Хотя без дяди Гамлена было бы еще лучше.

Бетани: Значит, Хранительница… твоя мама?

Мерриль: Нет. Я покинула свой клан еще ребенком. И стала для хранительницы первой. Родителей я не видела уже десять лет.

Бетани: Прости! Мой отец погиб во время Мора. Наверное, ты по ним очень скучаешь.

Мерриль: Я помню, как мама пела мне, когда я болела в детстве. Вот этого мне не хватает больше всего. У Хранительницы нет ни слуха, ни голоса.

Мерриль: Если бы ты смогла бы сделать что хочешь - совсем-совсем что хочешь, - что бы ты сделала?

Бетани: Это просто. Стала бы нормальной. Безо всякой магии, просто… обычной девушкой.

Мерриль: Правда? Не облетела бы весь Тедас? Не съела бы торт размером с Киркволл? Не приручила бы детёныша грифона?

Бетани: Хм. А это идея. От грифончика я бы не отказалась.

Мерриль: Я бы своего назвала бы Пернатиком.

Фенрис: Там я был рабом.

Бетани: Но все же это был твой дом, да? И другого ты не помнишь? Разве тебе не странно, что теперь ты в другом месте?

Фенрис: Временами. Но это не значит, что я хочу назад.

Бетани: Значит, магистры вживили лириум прямо в твою кожу?

Фенрис: Так мне сказали.

Бетани: Больно тебе от него?

Фенрис: Об этом тебе лучше не знать.

Фенрис: Значит, ты всю жизнь была отступницей?

Бетани: Как и мой отец, а что с того?

Фенрис: А твоей семье не казалось, что это опасно?

Бетани: Есть же маги, которые спокойно живут и не продаются никаким демонам. Более того, их много.

Фенрис: А если бы за тобой пришли храмовники? Это не было бы опасностью?

Бетани: Видимо, не должно быть никаких храмовников.

Фенрис: Знаешь, одним желанием храмовников не отвадишь.

Бетани: Я попытаюсь.

Фенрис: Неужели здешний Круг настолько ужасен?

Бетани: Тебе обязательно задавать такие вопросы?

Фенрис: Там бы ты была в безопасности… и от других, и от себя. А остальные – в безопасности от тебя.

Бетани: Я… об этом не просила.

Фенрис: Никто не просит своей судьбы.

Изабелла: Но на груди такие волосы...

Варрик: Знаешь, как меня бесит твой взгляд? Я все-таки гном, а не предмет!

(пауза)

Изабелла: Варрик...

Варрик: Подловил, подловил. Отвернись, солнце.

Варрик: Если хочешь, можешь погладить. Пальчиками.

Изабелла: Твою волосатую грудь? Моими пальчиками? Ох, Варрик, прекрати! Меня всю трясет.

Варрик: Ты же знаешь, что хочешь этого.

Изабелла: О да... Перед тобой ни одна женщина не устоит. (О, да. Прямо устоять не могу. Ни одна женщина не может.

Варрик: Я знаю. Это так утомляет.

Варрик: Не вру, Ривейнка, он был вооот такой здоровый.

Изабелла: Быть того не может. Немыслимо! Я их сотни в руках держала и такого размера они никогда не были.

(долгая пауза)

Варрик: Неужели я стал бы врать в таком важном деле?

Хоук: О чем вы говорите?

Варрик: О ножах, конечно. Точнее говоря, о кинжалах. Я все время забываю, в чем у них разница. (смеется) Ну? А тебе что подумалось?

Варрик: Знаешь, Ривейнка, ты обещала мне рассказать, как разбился твой корабль.

Изабелла: Я была пьяна. Мне показалось, что рифы вокруг Рваного берега сделаны из леденцов.

Варрик: Ой, да ладно!

Изабелла: И демон подтолкнул меня это проверить. Побился со мной об заклад на шестьдесят золотых и бутылку портвейна.

Знаешь, не только ты умеешь заливать.

(Если у Хоук отношения с Мерриль)

Варрик: Значит Хоук и Маргаритка, ну-ну.

Изабелла: По-моему они прекрасная пара.

Варрик: Да, если не считать того зла, которое творит магия крови.

Изабелла: Я тебя умоляю, самое большое зло, которое творит Мерриль - это таскание цветов из чужих садов.

Варрик: Знаю, мне и так уже пришлось подкупить половину садовников Верхнего города, чтобы молчали.

Варрик: Карвер.

Карвер: Ты все еще считаешь, что помогаешь нам, загоняя в долговое рабство к своему брату?

Варрик: Ты все еще ездишь в дамском седле и крысишься на тех, кто обгоняет?

Карвер: Выпьем?

Варрик: Не откажусь.

Мерриль: Я никогда раньше не встречала гномов.

Варрик: Это потому что ты много резвилась в лесах, Маргаритка. А гномы резвиться не любят.

Мерриль: Долийцы тоже резвиться не любят. И уж точно не в лесах.

Варрик: У вас есть священные резвильные угодья?

Мерриль: Нет. Просто не в лесах. Деревья могут быть ревнивы.

Варрик: Но всё-таки вы резвитесь?

Мерриль: Конечно! Иначе мы бы не были эльфами.

Мерриль: Огромное спасибо, Варрик, что тогда помог мне!

Варрик: Значит, ты добралась до эльфинажа целой и невредимой?

Мерриль: Я не знаю, как я очутилась в Клоаке. Просто в Киркволле слишком много закоулков.

Варрик: Тот моток веревки всё еще при тебе?

Мерриль: Я оставила его дома. Но ты не беспокойся! Я не заблужусь, пока мы ходим с Хоук.

Варрик: Возьми его в следующий раз, Маргаритка. Просто так, на всякий случай.

Мерриль: Ты напоминаешь мне Хагрена Пайвена, Варрик. Только ты моложе. И ниже. И не такой серьёзный.

Варрик: Да, сильное сходство.

Мерриль: Ага. Он рассказывает истории, и ты тоже. Хотя у него ни одна история не начинается с фразы "Без дураков, я там был"

Варрик: Надо бы ему подбросить парочку историй получше.

Второй Акт

Варрик: Ну что, Маргаритка, слыхал я, ты побывала в садах наместника.

Мерриль: Они просто громадные! И там почти всегда ни души. Почему люди не ходят на них любоваться?

Варрик: Наверное, потому что это частная собственность и ее охраняет стража.

Мерриль: Мне вот и показалось, что у всех этих людей очень уж суровый вид.

Варрик: Почему зеркало?

Мерриль: Не понимаю твоего вопроса.

Варрик: Если твои сородичи решили сделать волшебную штуку, чтобы говорить друг с другом на расстоянии, почему они выбрали именно зеркало? Неужели эльфы так часто беседуют со своим отражением?

Мерриль: Полагаю, древним эльфам казалось глупым беседовать с вазой или платяным шкафом.

Мерриль: Такое красивое имя… Бьянка.

Варрик: Я ей передам, Маргаритка.

Мерриль: Но она же тебя на самом деле не слышит?

Варрик: Конечно, слышит. Что за странный вопрос?

Мерриль: Подожди, мы говорим о твоем арбалете или о чем-то еще?

Третий Акт

Мерриль: Как грустно вышло с твоим братом, Варрик. А еще какие-нибудь родные у тебя есть?

Варрик: У меня родных – что блох у крысы, Маргаритка.

Мерриль: Ты хочешь сказать, что их так много? Или что они так же надоедают?

Мерриль: Хочу вернуть тебе вот это.

Варрик: Веревка? Когда это я одалживал тебе моток веревки?

Мерриль: Ты дал мне его, когда я только перебралась сюда и вечно теряла дорогу в Нижнем городе. Торговцев на рынке он просто вгонял в ступор, но зато помогал мне найти дорогу домой.

Варрик: Оставь его у себя, Маргаритка.

Мерриль: Думаю, я еще долго нигде не заблужусь.

Варрик: Кто знает! Может, понадобится завязать сверток, подвесить фонарь, разделать жареного цыпленка. Эта веревка очень пригодится.

Мерриль: А у Бьянки есть история?

Варрик: У всего есть история, Маргаритка.

Мерриль: Расскажи!

Варрик: Не могу.

Мерриль: Почему?

Варрик: Тут замешана девушка, и я пообещал не рассказывать. Это единственная история, которую я не могу рассказать.

Мерриль: Ну, зачем ты мне про это сказал? Мне стало ещё интереснее!

Варрик: Для этого и сказал, Маргаритка.

Себастиан: Да так же... Только покойников меньше.

Варрик: У вас нет Хоука!

Себастиан: Знаешь, если у тебя найдётся время, я мог бы дать тебе пару советов по стрельбе.

Варрик: Чего?!

Себастиан: Иногда твои выстрелы уходят немного влево. Может у твоего арбалета орех разболтался? Я бы мог проверить его, если ты не против.

Варрик: Ты хочешь потрогать орех Бьянки?

Себастиан: Просто в голову пришло.

Варрик: Ты же из Старкхевена? Говорят, вы там едите мертвечину. И убиваете приезжих прямо на улице.

Себастиан: Когда ты говоришь, что до тебя «дошли» слухи, мне отчего-то кажется, что ты их сам сочинил.

Варрик: Это одно и то же.

Варрик: Слушай, мы знакомы уже три года. Сдаюсь. Твоя взяла. Что же это, а? Тебе нравятся мальчики? Овцы? Ты спал с собственной сестрой?

Себастиан: Ты о чем говоришь?

Варрик: Что ты скрываешь? Не бывает на свете таких чистеньких! Уходя из Церкви, ты... надираешься в "Висельнике" и шляешься по улицам в женских шмотках?

Себастиан: Я честен с тобой и Хоук.

Варрик: Врешь.

Себастиан: Ложь - это грех.

Варрик: Знаешь, Певчий, я обычно такого не говорю, но эти белые сверкающие доспехи тебе к лицу.

Себастиан: Варрик, как это непривычно мило с твоей стороны.

Варрик: В них ты смахиваешь на покрытого лаком дельфина.

Себастиан: А вот это куда больше в твоем духе.

Варрик: Ходить с мрачной рожей - это в Тевинтере такой вид спорта? Там устраивают состязания? Выдают награды за самую мрачную рожу?

Фенрис: У меня вовсе не "мрачная рожа".

Варрик: Ну, кислая. Похоже, ты в этом деле чемпион.

Фенрис: Я сейчас совершенно доволен жизнью.

Варрик: А, так это ты улыбаешься? Спасибо, что разъяснил. Сам бы я в жизни не догадался.

Варрик: Знаешь, эльф, тебе и вправду стоит принять это предложение. Я бы постоянно прикрывал твою спину от Общества.

Фенрис: Мне не нужна работа.

Варрик: Но тебе бы не помешало обзавестись в этом городе друзьями. Три года - и ты практически призрак.

Фенрис: Я предпочитаю другое.

Варрик: Ага, здоровое отношение. Ладно, забудь, что я говорил.

(Если у Фенриса роман с Хоук)

Варрик: Знаешь, эльф, ты ведь по-прежнему должен мне пять золотых.

Фенрис: Я с тобой рассчитаюсь.

Варрик: Значит, по всей видимости, одолжишь их у Хоук. Придешь попозже в "Висельник" на партию "Порочной Добродетели"?

Фенрис: Обязательно.

Варрик: Стало быть... у вас с Хоук...

Фенрис: Что там у нас?

Варрик: Просто хочу быть уверен, что ничего не напутаю, когда буду рассказывать эту историю. Ты её заарканил, эльф? Или было наоборот?

Фенрис: Я тебе ничего не скажу, кроме одного: никто никого не арканил.

Варрик: Мне любая деталь сгодится.

Третий акт

(После личного квеста Варрика в поместье Бартранда)

Фенрис: Наверное, когда-то вы были друзьями?

Варрик: С Бартрандом-то? Нет, просто братьями. Порою, он был невыносим.

Фенрис: И все же ты не оставил его.

Варрик: Жаль, что он не ответил мне тем же.

Варрик: Мой арбалет. Поздоровайся, Бьянка.

Фенрис: Но почему Бьянка? Наверное, так звали кого-то?

Варрик: Не-а. Мирабель забрали.

Фенрис: Меня беспокоит твоя привязанность к оружию.

Варрик: Эй! Я истый джентльмен. На публике.

Фенрис: Так кто такая «Бьянка»?

Фенрис: Я заметил, что ты не высказываешь мнения насчет магов, храмовников и всего такого.

Варрик: Да ну. Куча людей в юбках. Я их путаю.

Фенрис: Что-то не верится. Сейчас все их обсуждают.

Варрик: Ты это мне говоришь?

Фенрис: И что, никакого мнения? Не склоняешься ни к тем, ни к другим?

Варрик: Мнения – как яйца. Сколько ни имей, а получить по ним больно.

Фенрис: Н-да… наглядно.

Карвер: Он напоминал меня, говоришь?

Изабелла: Поединок длился всю ночь под звездами, и волны омывали наши щиколотки.

Карвер: На берегу? В прибое? И как вы только держались на ногах?

Изабелла: А мы и не держались. Мы падали, окунаясь в волны, и к рассвету вымокли до нитки.

Карвер: Ты... победила?

Изабелла: Мне, в конце концов, удалось одержать верх, но я сочла это ничьей.

Карвер: Ну почему с тобой всегда все только о сексе?

Изабелла: О сексе, но не только со мной. Иногда и с другими тоже.

Карвер: Вот видишь? В каждом нашем разговоре поднимается эта тема.

Изабелла: Мы просто беседуем, Карвер. Если у тебя что-то поднимается, то я тут ни при чем.

Карвер: Что? Я имел ввиду... не это. Ничего...ничего у меня не поднимается! Я так ненавижу тебя.

Карвер: Значит, ты командовала кораблем, Изабелла? У тебя было много мужиков? Ну, матросов. В подчинении.

Изабелла: Какой ты милый, когда ищешь тему для беседы.

Карвер: Ты так это говоришь, будто я маленький и безобидный.

Изабелла: Безобидный, как щенок. Который со временем отрастит клыки и начнет кусаться.

Карвер: Дразнись-дразнись. В конце концов, увидишь, какие у меня клыки.

Изабелла: О-о. Я знаю. Поэтому и дразнюсь.

Изабелла: Я видела тебя в "Цветущей розе" как-то ночью.

Карвер: Что? Не могла ты там меня видеть.

Изабелла: Значит, кто-то переоделся тобой, чтобы охмурить Веру...

Карвер: (Смеется) Вот уж вранье. Она в тот день даже не работала.

Изабелла: М-м-м. Вот ты и попался.

Хоук: Карвер, что бы на это сказала мама?

Карвер: Ты просто... это не то, что я... проклятье!

Мерриль: У тебя есть попугай, Изабелла?

Изабелла: Зачем мне попугай?

Мерриль: А деревяшка вместо ноги есть?

Изабелла: Ты же видишь, что нет, лапушка.

Мерриль: А повязка на глаз?

Изабелла: Я тебя разочаровала? У меня даже обе руки есть, никакого крюка, представляешь?

Мерриль: Кажется, Варрик совсем неправильно представляет себе пиратов.

Изабелла: Он все правильно представляет, котенок. Просто ему так интересней рассказывать.

Изабелла: Но море – это не только игры да забавы. Там бывают штормы и злые пираты. А вдобавок ко всему еще и куча мужиков, не видевших женщину месяцами.

Мерриль: Ты же женщина.

Изабелла: Вот-вот. И, как правило, я им себя трогать не дозволяю, так что они немного… в обломе. Я даю всем время побыть наедине с самим собой. Помогает от причуд.

Мерриль: Но им же одиноко! Зачем оставлять их одних вдобавок к этому?

Изабелла: Мерриль.

Мерриль: Что? Я чего-то не уловила?

Изабелла: А ты иди, подумай. Может, и сама до этого дойдешь.

Мерриль: (Вздыхает) И чем я тебе приглянулась? Наверное, я выгляжу такой скучной.

Изабелла: С чего это вдруг?

Мерриль: У тебя такая увлекательная жизнь. Приключения, поединки, страстные любовные похождения. Моя жизнь по сравнению с этим – как засохшее печенье. (Вздыхает) Хотела бы я жить так, как ты.

Изабелла: Нет. Не стоит тебе жить так, как я.

Мерриль: Почему?

Изабелла: Потому что у тебя доброе сердце, и ты заслуживаешь лучшего.

Мерриль: У тебя было много любовников, да?

Изабелла: Меньше, чем некоторые полагают.

Мерриль: Но ты никогда с ними не остаешься.

Изабелла: Нет. С какой стати?

Мерриль: Но ведь заниматься любовью – это такая… близость.

Изабелла: Я не «занимаюсь любовью». То, чем я занимаюсь, поверхностно и мимолетно, котенок. Не забивай этим свою милую головку.

Мерриль: На что похож Лломеррин? Я никогда не слыхала, чтобы там бывали долийцы.

Изабелла: Не думаю, что твои сородичи много кочевали по островам.

Мерриль: Пожалуй, нет.

Изабелла: Тогда и не стоит смолить повозки, боюсь, Лломеррин к долийцам не готов.

Мерриль: О чем ты? Мы расстроим тамошних жителей?

Изабелла: Это не то место, где можно укрыться от чужого интереса. Откажи хотя бы гадалке – и тебя выгонят из города взашей.

Мерриль: Слушай, а как кунари чешут голову? Им же рога мешают?

Изабелла: Почему ты решила, что я это знаю?

Мерриль: Потому что ты много всего знаешь! Интересно, они трутся головой о деревья, как галлы?

Изабелла: Я бы не пожалела золотого, чтобы на это посмотреть.

Мерриль: Понятно, почему они все время такие сердитые.

Мерриль: Как ты это делаешь?

Изабелла: Что делаю, котенок?

Мерриль: Ты так интересно… покачиваешься при ходьбе. Я пробовала так делать, но только о собственные ноги спотыкалась.

Изабелла: Просто берешь и вышагиваешь. Это не то, что дается практикой.

Мерриль: А как же мне тогда научиться?

Изабелла: Оно приходит само. Обычно по ночам. Как любовник… или, может быть, как взломщик. Изнасилует он тебя или унесет ценности, но тебе придется догнать его и вонзить кинжал в сердце. Кажется… эта метафора далека от меня, ты не считаешь?

Мерриль: Пожалуй, но зато какая яркая!

Мерриль: Тебе нравится плавать на корабле?

Изабелла: Нравится? Да я это обожаю! Соленые брызги на лице, ветер хлещет по ушам, чайки кричат над головой – как я все это люблю!

Мерриль: А тебя не подташнивает? Меня так тошнило, когда мы плыли через море.

Изабелла: Ты была в трюме?

Мерриль: Все были в трюме.

Изабелла: Потому и подташнивало. Нужно быть на палубе, под открытым небом, где ничто не отделяет тебя от горизонта. Мореплавание – это как секс. Сделаешь что-то неправильно – и глядишь, тебя уже затошнило. Но сделаешь правильно – и во всем мире не сыщешь другого такого ощущения.

Второй Акт

(Если у Мерриль роман с Хоуком)

Мерриль: Хоук хороший, добрый, понимающий.

Изабелла: Ты раздевалась?

Мерриль: (Шипит) Ис-с-сабелла!

Изабелла: Оу, значит понравилось.

(Если у Изабеллы роман с Хоуком)

Мерриль: Почему ты улыбаешься?

Изабелла: Просто так.

Мерриль: Ну, ну! Это что-то неприличное, да? Скажи мне, скажи!

Изабелла: Это... не что-то неприличное. Я просто... счастлива.

Мерриль: Ой. Это же хорошо, конечно, но я уже настроилась на неприличное...

Изабелла: Приходи вечером в таверну. Я тебе такое расскажу, что у тебя слюнки потекут.

(Если у Изабеллы роман с Хоуком)

Мерриль: Изабелла, по-моему, ты нравишься Хоуку.

Изабелла: Очень на это надеюсь!

Мерриль: Нет, конечно, тебя трудно не любить, но просто очень приятно видеть, что вы оба счастливы.

Изабелла: Мерриль, иногда ты такая сладенькая, что так и съела бы!

Третий акт

Мерриль: Как думаешь – ты когда-нибудь уплывешь из Кирволла?

Изабелла: Ну конечно, уплыву! Как только добуду себе корабль, сразу же подниму паруса и отправлюсь туда, куда море позовет.

Мерриль: мне будет тебя не хватать. Ты пиши мне, ладно? Пираты вообще пишут письма?

Изабелла: У них почерк ужасный, котенок. Крюком не очень-то распишешься.

(По личному квесту, поиск демона Мерриль на горе Сандермаунт)

Изабелла: Ты точно хочешь этого, кисонька?

Мерриль: Нисколечко.

Изабелла: Знаешь, еще не поздно вернуться.

Мерриль: Надо с этим покончить. Я слишком многим пожертвовала, чтобы теперь взять и уйти.

(По личному квесту, поиск демона Мерриль на горе Сандермаунт)

Изабелла: А пещера далеко?

Мерриль: За кладбищем. Боюсь, довольно далеко.

Изабелла: И ты в последний раз ходила туда одна? Не боясь мертвецов и огромных жучищ?

Мерриль: Нет, в первый раз со мной ходила Хранительница. Мы с ней слышали зов духа. Она хотела убедиться, что клан в безопасности. Во второй раз я ходила туда одна.

Изабелла: Мерриль права. Твои доспехи действительно сверкают. Я даже свое отражение в них вижу. Вот, полюбуйся! … Проклятье. Ой-ой-ой! Неужели морщина? Это у меня морщина между бровями?

Себастиан: Хм. Я не вижу…

Изабелла: Стой смирно!

Себастиан: Это был весьма отважный поступок – вернуться, чтобы предстать перед кунари.

Изабелла: Это была дурь. Они бы прикончили меня.

Себастиан: Но ты все равно вернулась. Ты не смогла перенести мысль о том, сколько невинных погибнет из-за того, что ты могла предотвратить.

Изабелла: Расскажи об этом наместнику.

Себастиан: Это и впрямь пугает, не так ли… вдруг осознать, что ты можешь стать лучше, чем есть?

Изабелла: Вот чего я никогда не понимала – почему Церковь твердит, что, если будешь хорошим, окажешься возле Создателя.

Себастиан: Души тех, кто перед смертью очистился от грехов, будут вечно пребывать рядом с Создателем.

Изабелла: Да это же скука смертная! Если Церковь хочет, чтобы люди были хорошими, почему бы им не посулить в загробной жизни… реки, полные вина, и дюжину обнаженных девственниц?

Себастиан: Всякий, кто возжелает такого, отправится прямиком в Бездну.

Изабелла: Теперь ясно, где будут устраивать самые лучшие вечеринки.

Изабелла и Фенрис Разговорчики в строю! Часть вторая (Dragon Аge II) Разговорчики в строю! Часть вторая (Dragon Аge II)

Фенрис: Значит, ты освободила толпу рабов.

Изабелла: Потенциальных рабов. Их еще не продали в рабство.

Фенрис: И все же ты поступила правильно. Многие бы сделали вид, что ничего не происходит.

Изабелла: Эй, не перехваливай меня, а? Мне тогда просто показалось, что это хорошая идея.

Изабелла: Что за магический кулачный бой ты знаешь?

Фенрис: Прошу прощения...?

Изабелла: Ну, эта штука, с засовыванием руки в людей.

Фенрис: А. Это. Да. Это... такое умение.

Изабелла: Ты бы столько денег мог на этом заработать.

Изабелла: Плыли мы как-то в Лломеррин, и подрались у меня два матроса. То ли один из них в кости продул, то ли другой у него галету спер. Моряки, знаешь ли, очень бережно относятся к своим галетам.

Фенрис: И что в итоге?

Изабелла: Дай дорассказать, тогда узнаешь. Схватились, значит, за ножи, ножи поломались, и у Джима в плече обломок застрял. Глубоко застрял. А кругом открытое море. До ближайшего порта неделя ходу. Если бы ты там был, ты бы мог засунуть ему в плечо руку и вытащить обломок.

Фенрис: Ты только это хотела сказать?

Изабелла: Угу.

Изабелла: Обожаю, когда на мужчине такие узоры.

Фенрис: На "мужчинах", ты хочешь сказать?

Изабелла: Там, откуда я родом, их называют татуировками. Все моряки себе их делают.

Фенрис: Надо полагать, не из лириума.

Изабелла: Да уж. И рисунки другие. Как правило, сиськи.

Фенрис: Наверное, пара сисек из лириума у меня на груди исправила бы положение.

Изабелла: Это ж я. Люблю помогать.

Фенрис: Значит реликвия, которую ты считала потерянной...

Изабелла: Какие милые у тебя глаза...

Фенрис: У меня...милые глаза?

Изабелла: У вас, эльфов, у всех прелестные глаза, даже у мужчин. Так и хочется наковырять и сделать ожерелье.

Фенрис: Не советую пробовать.

Изабелла: О, я и не думала пробовать. У меня есть на то причина.

Фенрис: Забудь, что я говорил.

Изабелла: Ты очень стройный для эльфа. Люблю худеньких.

Фенрис: Как я понял, ты много чего любишь.

Изабелла: Ерунда. Но уж если мне что понравится, я своего добиваюсь.

Фенрис: Значит, ты намерена добиться своего?

Изабелла: А ты снимешь все эти колючие доспехи?

Фенрис: В прошлом такое случалось.

Изабелла: Тогда забудь.

Фенрис: Я слышал, что ты считаешь, что маги должны быть свободны.

Изабелла: Все должны быть свободны, не только маги.

Фенрис: Не все опасны.

Изабелла: Дело не в том, кто опасен. Дело в том, чтобы ты сам решал, а не за тебя решали. Вот ты бы хотел, чтобы тебя не шпиговали лириумом?

Фенрис: Хотел бы.

Изабелла: (Вздыхает) Глупо все это. Не хочу спорить.

Фенрис: А чего хочешь? Снова попробовать угадать цвет моего белья?

Изабелла: Да уж, это гораздо приятнее.

Изабелла: Так какие у тебя были обязанности? Как у раба, я имею ввиду?

Фенрис: Ох, только не начинай заново.

Изабелла: Я слышала, тевинтерских рабов мажут маслом, чтобы они блестели. Твой хозяин мазал тебя маслом? Ты блестел для него?

Фенрис: Я был его телохранителем.

Изабелла: Всегда под рукой. Всегда доступен. И блестит.

Фенрис: Ты уж себе целую историю выдумала?

Изабелла: М-м-м...

Третий Акт

Разговорчики в строю! Часть вторая (Dragon Аge II) Разговорчики в строю! Часть вторая (Dragon Аge II) (Если Изабелла и Фенрис не состоят в отношениях с Хоуком) - Та ночь ...не выходит из головы. - Что ж, тогда увидимся этой ночью. - Как-то это слишком прямолинейно. - Я подумал, что можно сразу к делу. А ты ждала цветов или чего-то такого? - Не говори глупости. - Тогда увидимся ночью

Изабелла: Ты это уже три года твердишь. Скажешь, ты бы выдал меня кунари?

Фенрис: Нет. Но я-то знаю, что они делают с пленными.

Изабелла: Надо полагать, с жестокостью их казнят.

Фенрис: Нет, кунари добром не разбрасываются. Они бы переделали тебя в смиренную последовательницу Кун.

Изабелла: Бр-р-р. А если бы я отказалась?

Фенрис: Тогда пришел бы камек и сделал бы из тебя неразумную работницу. Говорю же, добром они не разбрасываются.

Изабелла: Ох.

Фенрис: Если хочешь поблагодарить Хоук, она рядом.

Фенрис: Значит, ты напала на кунарийский дредноут?

Изабелла: Это они на меня напали. А я просто пыталась уйти от погони. Заплыть в сердце шторма было рискованным ходом. Дредноут затонул, но и мы тоже. Все проиграли.

Фенрис: Там, откуда я родом, это называют безумством.

Изабелла: Волков бояться – в лес не ходить.

Изабелла: Сегодня ты как-то особенно мрачен.

Фенрис: Тебя это беспокоит? Мне перестать?

Изабелла: Нет-нет, не переставай. Можешь просто добавить сюда немного тления?

Фенрис: Тления?

Изабелла: Ага. И еще капельку холодной непокорности.

Фенрис: Ты предлагаешь мне тлеть и быть холодным одновременно? Это же не сочетается…

Изабелла: Ш-ш! Не лезь со своей логикой.

Мерриль: Нет, я эльфийка.

Карвер: Ясно. Ладно

Мерриль: Ой! Я пропустила какой-то неприличный намек?

Карвер: Что? Нет! Никаких намеков. Ничего неприличного.

Мерриль: А, ну хорошо. Я вечно не улавливаю неприличные намеки. А иногда так хочется их услышать! (Смеется)

Карвер: Хочешь, придумаю что-нибудь?

Карвер: Твой народ проделал долгий путь, Мерриль, но хотелось бы верить, что вы - такие же ферелденцы, как и мы.

Мерриль: Я никогда не видела Лотеринга. А вы шли столько же, сколько и мы? Наверное, даже больше. У вас же не было галла. Ох, а корабль так вонял!

Карвер: Корабль?

Мерриль: Там в трюме было что-то вонючее. До сих пор чувствую запах.

Карвер: Ох, да, наверное, это было неприятно.

Мерриль: Еще как. Я снова пропустила неприличный намек?

Карвер: Нет!

Фенрис: Что-что у тебя есть?

Карвер: Татуировка. Многие из наших сделали их перед Остагаром. Это мабари. Символизирует силу.

Фенрис: И что, он дает тебе проклятую способность вырывать человеку потроха?

Карвер: Ох. Нет... но он умеет лаять.

Фенрис: Пожалуйста, не надо.

Хоук: (Вздыхает)

Карвер: Значит... твой хозяин хочет получить эти татуировки обратно? Вместе с кожей?

Фенрис: Так сказали его наемники. Не по своей воле, конечно.

Карвер: Почему бы не прикрыть их? Было бы легче прятаться.

Фенрис: Пускай приходят. Прятаться - не по мне.

Карвер: И всё же, я на твоем месте...

Фенрис: Ты не на моем месте.

Карвер: Стало быть, ты никогда не думал спрятаться от тех охотников?

Фенрис: Зачем?

Карвер: Ну не знаю... чтобы спасти жизнь?

Фенрис: За тобой вообще никто не охотится. А что за жизнь у тебя?

Карвер: У меня своя жизнь!

Фенрис: На которую ты постоянно жалуешься. Как ты знаешь, мы не всегда можем делать то, что хотим.

Карвер: У меня есть своя жизнь.

Фенрис: Тогда прошу прощения.

Себастиан: Боюсь, я не в силах соперничать с нашим дорогим гномом в...привязанности к своему оружию.

Мерриль: Ты мог бы назвать его Филомелой!

Себастиан: Это еще с какой стати?

Мерриль: Да потому что он напоминает мне одну женщину из эльфинажа. Такой же тощий, колкий и вечно чем-то в людей швыряется.

Мерриль: Что делает ваша Церковь? Я имею ввиду – ты твердишь о ее величии, Андерс и Изабелла велят мне держаться от нее подальше… Но что же она делает? У нас, долийцев, хранители обучают детей, сохраняют нашу историю, творят магию. А эти ваши священницы просто… поют.

Себастиан: Церковь занимается благотворительностью. Она заботиться о вдовах и сиротах.

Мерриль: У долийцев они бы просто были частью клана, как и все остальные. Вот этого я просто не понимаю.

(После смерти Маретари)

Себастиан: Ты должна стремиться к искуплению.

Мерриль: Я знаю, что

Это не Маретари должна была там умереть, а я. По-твоему, я недостаточно сильно чувствую свою вину?

Себастиан: Вина – это не наказание. Это лишь напоминание о том, чего ты не исправила. Единственный способ избавиться от нее – раскаяться всем сердцем и искупить свои грехи.

Мерриль: Но как? Хранительница мертва, мой клан потерял все. Из-за меня. Что бы я не сделала в этой жизни, мне ничем не загладить свою вину.

Себастиан: В объятия демона тебя толкнула твоя гордыня. Признание, что ты чего-то не можешь сделать – первый шаг на пути к раскаянию.

Мерриль: Мне всегда было интересно, как ваши Верховные Жрицы выбирают себе имена.

Себастиан: На клочках бумаги пишут все лучшие священные имена и кладут эти записки в митру. Потом вновь избранная Жрица наугад достает из митры записку с именем.

Мерриль: А что если она вытащит имя, которое ей не по вкусу? Ей придется так и жить с этим именем?

Себастиан: Разумеется. А откуда, по-твоему, у нас взялись целые четыре Жрицы по имени Гортензия?

Мерриль: Наверное, раньше ты не встречал долийцев, да?

Фенрис: Если и встречал, то не помню.

Мерриль: Ты бы наверняка запомнил. Долийцы – они не такие, как городские эльфы.

Фенрис: Да, чувство превосходства выдает вас с головой.

Фенрис: Твоя жалость мне ни к чему.

Мерриль: Это ты мне?

Фенрис: Ты сказала, что сочувствуешь мне по поводу ритуала. Забирай себе свое сочувствие.

Мерриль: Я просто хотела…

Фенрис: Ты родилась свободной. Немногим эльфам так повезло. А ты пустила эту свободу псу под хвост. Зачем?

Мерриль: Нашему народу нужно вернуть свое наследие.

Фенрис: Наследие пораженцев? Зачем?

Мерриль: Неужели ты готов отвернуться от своей истории? Мы столько всего не знаем…

Фенрис: Это не моя история. Это просто история.

Мерриль: Ты никогда не бывал в эльфинаже, Фенрис.

Фенрис: Я не живу в эльфинаже.

Мерриль: А тебя не заботит, как живут твои сородичи? Даже не капельки?

Фенрис: Мне не нужно заходить в эльфинаж, чтобы знать, как они страдают. Я это знаю получше твоего.

Мерриль: Я жила там не один год! Я все видела собственными глазами!

Фенрис: Ты видела. А я испытал.

Третий акт

(Гора Сандермаунт, поиск демона Мерриль)

Фенрис: А как ты нашла этого заточенного демона?

Мерриль: Он взывал оттуда, из плена. Мы с Хранительницей слышали его во сне.

Фенрис: Демон тебя позвал, а ты ответила. Замечательно.

Мерриль: Наверное, твой хозяин был ужасным человеком, раз ты возненавидел всех магов.

Фенрис: Был. Больше его нет.

Мерриль: Не все мы похожи на него.

Фенрис: Как часто я это слышу. И как часто узнаю, что это не так.

Мерриль: Хранители бывают разные. Они существуют, чтобы хранить традиции и защищать наш народ.

Фенрис: И никто из них никогда не поддался демону. И не обратился к магии крови.

Мерриль: С тобой невозможно разговаривать.

(После смерти Маретари)

Фенрис: Тебе жалко ее?

Мерриль: Какая тебе разница, это просто еще одна магесса которая погибла.

Фенрис: Она была тебе как мать?

Мерриль: Да, она любила меня и наставляла.

Фенрис: Мне не жалко того что она погибла.

Мерриль: Что?!

Фенрис: Мне жалко ее из-за того что она погибла за тебя.