Филиппа Эйльхарт. История и анализ персонажа в контексте тёмного фэнтези. Часть 1

На всём протяжении существования фантастики как литературного жанра, массовый интерес к разным формам фантастических повествований изменяется в соответствии с доминирующим в тот или иной хронологический период типом мировоззрения. Под типом мировоззрения в данном случае я понимаю определённую форму того, что принято называть общественным сознанием. Проще говоря, интерес к конкретным формам фантастики вызван состоянием общества и его запросами. При этом сам термин «фантастика» здесь следует понимать максимально широко – как повествование со сверхъестественными элементами, в которое НЕ верят слушатели / читатели. Таким образом, история фантастики начинается в глубокой древности и восходит к появлению первой «волшебной сказки» – такого рассказа, который отчищен как от сакральности мифа, так и от историчности эпоса.

Ничто не мешает установить и обратную зависимость и попробовать охарактеризовать состояние общества исходя из наиболее востребованных в нём жанров фантастики. Безусловно, такая параллель будет менее показательна, поскольку фантастика лишь один из пластов культуры вообще. Однако, некоторые особенности социальной действительности, всё же можно констатировать исходя из жанровых предпочтений составляющих социум индивидов.

Ни для кого не секрет, что публикация работ Дж. Р. Р. Толкина в середине ХХ века ознаменовала собой бум фэнтезийной литературы, а впоследствии кино и игровой индустрии этого жанра. Объяснить такую популярность стиля фэнтези в «технологичной» второй половине ХХ-го века и «высокотехнологичном» начале XXI-го, пытались многие исследователи. Разброс версий при этом варьируется от причисления подобного рода произведений к разряду низкопробного ширпотреба, используемого лишь для ухода от реальности, до глубокого мифологического и религиоведческого анализа, связывающего современное фэнтези с древними архетипами, сокрытыми в глубинах нашей психики.

Так или иначе, но на сегодняшний день, просматривается новая тенденция зрительского запроса. Бешеная популярность «Игры престолов» не позволяет усомниться в том, что так называемое «тёмное фэнтези» в 10-х годах XXI века, становиться одним из наиболее востребованных поджанров фантастики. И речь здесь конечно идёт не об ужасах или готике, речь о сращивании эпического фэнтези с элементами реализма и даже натурализма в описании (демонстрации) событий. Шаблонные толкиеновские персонажи, чёткое распределение на возвышенное, мудрое добро и свирепое, неисправимо-ужасающее зло, просто приелись читателю \ зрителю \ игроку, что и повлекло за собой восхождение тёмного фэнтези.

К особенностям жанра в первую очередь следует отнести неоднозначное распределение сторон конфликта на добрых и злых. Здесь у каждого своя правда и своё ведение мира. Положительные герои, как правило, неоднозначны в моральном отношении, характеры их усложнены и почти наверняка отягощены внутренними конфликтами. Вместо высокопарных и пафосных речей о чести и справедливости они предпочитают пить эль и глубокомысленно рассуждать о том что «жизнь – говно».

Главные отрицательные герои зачастую выступают садистами и живодёрами, окончательно лишившимися человеческих качеств, однако вместо тотального разрушения, предлагают переустройство уродливого мира по своим собственным изощренным чертежам.

Сам мир наполнен детальными описаниями сцен насилия, низости, мелкой подлости, предательства. Мрачная давящая атмосфера предполагает демонстрацию случаев несправедливости на частном, бытовом, а не на «вселенском» уровне, а также безразличие, холодную расчётливость или иные пороки элиты и правителей. Встречаются и юмористические элементы, зачастую связанные с алкоголем или иными «приземлёнными» источниками народных анекдотических ситуаций. Ну и конечно, в тёмном фэнтези перестают подразумеваться, и открыто демонстрируются сексуальные отношения, причём как в возвышенных, так и в опошленных, извращённых и нетрадиционных формах.

На этом фоне любое проявление человечности, героизма, жертвенности, принципиальности (Геральт, как известно, набит принципами как пёс блохами, впрочем, как и Нэд Старк) теряет свою фэнтезийную замыленость, вызывая яркие эмоции у читателя / зрителя / игрока, да к тому же дополнительно оттеняется неблагодарностью. Популярность такого рода нарративов уже однозначно нельзя объяснить желанием людей спрятаться от повседневности в красивой и радужной сказочке.

Тёмное фэнтези не обещает человеку безмятежного и успокающего чтения / просмотра / игры, наоборот оно ставит жесткие экзистенциальные проблемы, заставляет испытывать сильные переживания – любить, сочувствовать, жалеть, ненавидеть, разочаровываться. Иными словами, этот жанр разбавляет приевшиеся и пресные фэнтези сюжеты неожиданными поворотами, а также резким вкусом жестокости, сексуальности, бытового насилия, несправедливости. Очевидно, сегодняшнее общество насытилось высокими идеалами утопий и перешло к постмодернистскому восприятию повествований, когда фундаментальные мировые проблемы уступают место конкретной человеческой ситуации с подлостью и благородством, жестокостью и милосердием, весёлостью и напыщенной мрачностью. Это не означает что глобальные проблемы политики, власти, религии, катаклизмов и прочего устранены из тёмного фэнтези, вовсе нет. Просто они не в фокусе и скорее приводятся в качестве фона, либо рассматриваются сквозь призму субъективности персонажей.

Безусловно, жанр существовал и прежде, мне сразу вспоминается антология «Мир воров» под редакцией Роберта Асприна, начало которой датировано 1979 годом, хотя понимаю, что есть и более ранние примеры, уводящие нас к Говарду Лавкрафту, Эдгару По и Брэму Стокеру…

И всё же, на сегодняшний день, наиболее популярным европейским автором в области тёмного фэнтези является Анджей Сапковский. Не уверен, можно ли было бы сегодня дать ему такую характеристику, если бы не его эпохальное решение продать авторские права на цикл «Ведьмак», своим предприимчивым соотечественникам из CD Projekt RED. Именно огромная популярность игровой серии «The Witcher» послужила основанием для скачка тиражей книг саги и даже перевода их на английский язык! Как отмечал в интервью сам Сапковский:

«Мои книги были изданы в Китае, в Японии, в Испании, в Скандинавии… Но американцы и англичане всё равно их игнорировали, мол, нам своих авторов хватает. Что, писатель из Польши? Это вроде как из Зимбабве? Какая там может быть фантастика? Пусть поляки пишут себе, как они боролись с коммунизмом. Но польская фантастика? Не верим. Вот какова на протяжении долгого времени была реакция на мои книги от англоязычных издателей».

Тем не менее, сага была достаточно популярна и до выхода первой игры, в Польше по ней даже попытались снять «сериал», а в России поставили любительскую фэнтези-рок-оперу «Дорога без возврата».

Цикл романов о ведьмаке и ведьмачке, как и его игровое продолжение изобилует шикарными, объемными, характерными персонажами. Писать о главных героях ведьмачьей эпопеи бессмысленно в силу их затмевающей мощи и растиражированности, а вот рассмотреть второстепенного персонажа, как характерного представителя тёмного фентези, полагаю, будет интересно.

Из всего спектра действующих лиц саги, наиболее сильным, интригующим, неоднозначным и запоминающимся персонажем мне представляется Филиппа Эйльхарт.

Итак, постараемся подробно рассмотреть образ Филиппы в контексте мира Ведьмака, а также динамику этой героини на протяжении саги.

Впервые чародейка упоминается на страницах романа «Кровь эльфов», в разговоре Йеннифэр и Лютика, из контекста беседы можно понять, что Филиппа Эйльхарт занимает высокой положение в Редании и связанна с шефом реданской разведки Сигизмундом Дийкстрой.

Далее, из эмоционального монолога «четырнадцатой с холма» Трисс Меригольд в Каэр Морхине следует, что Филиппа Эйльхарт сражалась вместе с ней, Йеннифер и другими чародеями из Капитула в битве при Содденском холме против вероломных нильфгаардских завоевателей.

Непосредственное появление Филиппы происходит в эпизоде, где Лютик вынужден беседовать с реданским архишпионом Дийкстрой. Чародейка сразу же характеризуется автором как «персона не вполне обычная». Процитируем дословно описание внешности Филиппы, приведённое в этом фрагменте:

«Филиппа Эйльхарт, видимо, прибыла в Оксенфурт недавно либо собиралась вскоре уехать, потому что была не в платье, не в привычном ярком макияже и без любимой бижутерии из черных агатов. На ней была короткая мужская курточка, брюки в обтяжку и высокие сапоги – одежда, которую поэт именовал «полевой». Темные волосы чародейки, обычно распущенные и пребывающие в художественном беспорядке, сейчас были зачесаны назад и перевязаны на затылке тесемкой».

К вящему разочарованию я не смог найти ни одного фан-арта Филиппы в таком образе…

Львиную долю событий вселенной Ведьмака мы воспринимаем через призму субъективности Лютика, в книгах это знаменитые «Полвека поэзии», а в играх – дневниковые записи, написанные от его имени. Первая характеристика Филиппы Эйльхарт также составлена именно воображением поэта:

«Привлекательных женщин, в том числе и чародеек, Лютик делил на чрезвычайно приятных, просто приятных, неприятных и очень неприятных. Чрезвычайно приятные на предложение отправиться в постель отвечали радостным согласием, просто приятные – веселым смехом. Реакцию неприятных предсказать было затруднительно. К очень неприятным трубадур относил тех, в отношении которых уже одна мысль о соответствующем предложении вызывала дрожь и слабость в коленках. Филиппа Эйльхарт, хоть и весьма привлекательная, была очень неприятной».

Из дальнейшего повествования нам становится известно, что Филиппа Эйльхарт является советницей и придворным магом короля Визимира II, а также входит в Совет Чародеев – этакую нижнюю палату Капитула Чародеев. Филиппа закончила академию магии в Аретузе, её наставницей была архимагистр и гроссмейстер Тиссая де Врие – член Капитула и одна из старейших чародеек среди людей. По словам самой Тиссаи, юная Филиппа была её лучшей ученицей. Помимо этого Эйльхарт, одна из немногих овладела искусством полиморфизма, её фирменным брендом является умение превращаться в сову. По мнению того же Лютика придворная реданская чародейка выглядела на тридцать лет, тогда как в действительности «ей было никак не менее трехсот». Не смотря на то, что это мнение избыточно субъективно и, скорее всего, натянуто, других указаний на возраст Филиппы нет. Тем не менее, чародейка обладала очаровывающей красотой и носила неофициальный титул «жемчужины третогорского двора».

Итак, в романе «Кровь Эльфов» Филиппа Эйльхарт участвует всего в одном эпизоде. Не вдаваясь в излишние подробности происходящих событий, чародейку можно характеризовать как решительную, властную, хитрую и скрытную фигуру, которая действует независимо, умело скрывая свои истинные мотивы не только от шефа разведки Дийкстры, но даже и от короля Визимира II. По утверждению частного сыщика Кодрингера, влияние Филиппы на короля столь велико, что она буквально диктует последнему содержание королевских указов и по праву считается не только жемчужиной двора, но и серым кардиналом Редании, разделяя власть разве что с Дийкстрой, но об этом скажем позже.

При встрече с Геральтом она не выказывает враждебности, а напротив предлагает свою помощь. Однако, решая собственные задачи, Филиппа собственноручно добивает смертельно раненного наёмного убийцу, не позволяя ведьмаку допросить его. Этот эпизод приоткрывает нам новые грани её образа, демонстрируя сочетание сильной и решительной женщины с холодным и расчётливым манипулятором.

Ей известно о том, что Цири является истоком, носительницей гена Лары Доррен, а ребёнок Цири, согласно пророчеству Итлины, должен сыграть огромную роль в будущем. Каким образом эти сведения попали к Филиппе – вопрос дискуссионный, предположительно ей их передала наставница – Тиссая де Врие – современница Лары Доррен. При выяснении отношений с ведьмаком, поначалу чародейка демонстрирует свое пренебрежение к фигуре Геральта, утверждая, что ему и не нужно понимать высокие мотивы её действий, однако продолжает настаивать на том, что не желает ему зла, хотя в случаи нападения будет вынуждена защищаться. При этом, услышав от последнего аллегорическое и аргументированное сравнение её важных государственных дел с кошачьей дракой за территорию на помойке, Филиппа теряет изрядную долю своего хладнокровия и вступает с ведьмаком в экспрессивный спор. Процитируем для наглядности её аргумент, в поддержку своей позиции:

«Ты впутался в Предназначение, дорогой мой, больше, чем полагал. Ты думал, будто взял под крыло ребенка, маленькую девочку. Ошибаешься. Ты приютил Пламя, от которого в любой момент может вспыхнуть мир. Наш мир. Твой, мой… И тебе придется выбирать. Как и мне».

Можно заключить, что Филиппа Эйльхарт входит в ткань повествования саги, без чёткой привязки к одной из сторон основного конфликта. Она отстаивает свою независимую позицию и действует в своих интересах, которые в целом не выглядят дьявольски коварными и хаотически разрушительными. Спор с Геральтом указывает на то, что неприступность и надменность Филиппы до некоторой степени напускные и обвинить её в тотальном равнодушии все же нельзя, так как она способна на эмоциональную реакцию, если задеть её за живое.

В следующем романе «Час Презрения», мы сталкиваемся с Филиппой Эйльхарт на острове Танедд в совершенно другом контексте. Она, вновь в компании Сигизмунда Дийкстры, присутствует на чародейском банкете во дворце Аретуза, который посещают Геральт с Йеннифер.

В первую очередь Филиппа обещает Геральту что на этот раз действительно ему поможет и выдаст злодеев, которых он разыскивает:

«– Пришло время реабилитироваться. Завтра я отдам тебе Риенса. Не перебивай, не корчи рожи. Это вовсе не пари в стиле Дийкстры. Это обещание, а обещания я выполняю. Нет, пожалуйста, никаких вопросов. Подожди до завтра. А сейчас сосредоточимся на икре и банальных сплетнях».

Исходя из случившихся впоследствии событий, с большой долей вероятности можно утверждать, что здесь Эйльхарт почти не лукавит и действительно собирается выполнить обещание. В первую очередь потому, что эти люди – также и её цель. Если ей удастся поймать такую крупную рыбу как Вильгефорц, то бесполезную более «мелочёвку» вроде Риенса вполне можно отдать на съедение ведьмаку, к которому чародейка расположена достаточно доброжелательно, что видно из нескольких эпизодов.

Когда Йеннифер демонстративно целуется с Геральтом на глазах всего собрания, чародеи следят за поцелуем без излишней демонстрации своего внимания, все кроме Эйльхарт: «Он краешком глаза зыркнул на собравшихся. Все наблюдали за поцелуем, но ненахально. Филиппа Эйльхарт, стоявшая неподалеку с группой молодых чародеев, подмигнула ему и сделала вид, что аплодирует».

Далее из приватной беседы Геральта и Филиппы мы узнаём больше подробностей о незаурядной личности чародейки и её привычках. В частности, она является мастером иллюзии и в нарушение чародейского этикета создаёт иллюзию чёрной икры для ведьмака, с которым флиртует без зазрения совести.

Во время событий игры The Witcher 2 Assassins of Kings, ученица Филиппы Цинтия также будет высоко отзываться о мастерстве своей госпожи в области иллюзии, приведя красочный пример.

Из сплетен других чародеев на банкете выясняется, что Филиппа с некоторых пор сменила сексуальную ориентацию, и предпочитает женщин.

Вся эта идиллия, как и положено, заканчивается трагедией Танеддского бунта, в котором наша героиня выступает формальным лидером чародеев, сохранивших верность Северным Королевствам. Так, придворный маг Эстерада Тиссена – хорошо знакомый игрокам Детмольд из Бан Арда, не зная, что делать с вляпавшимся в гущу событий Геральтом, говорит: «Отведите его к Филиппе, она решит». Ни он, ни Кейра Мец находившаяся рядом, не решаются сами отдавать распоряжения. Филиппа же контролирует происходящее, командует реданскими солдатами, приказывает арестовывать магов-изменников, игнорируя протесты своей бывшей наставницы. А после судьбоносного решения Тиссаи де Врие снять антимагическую ауру с острова Танедд, на равных противостоит Вильгефорцу в открытом поединке. По всей видимости, изначально она собиралась свергнуть продавшегося Нильфгаарду Главу Капитула и занять его место, однако её наставница смешала все карты. Кардуин из Лан Эксетера намекает также, что целью Филиппы было не только выявить и арестовать магов-предателей, но и дать Северным Королевствам формальный повод начать объединённую военную компанию против Нильфгаарда. Однако это обвинения кажется натянутым, поскольку параллельно Танеддскому бунту происходит событие, также весьма важное для нашего повествования, в Редании, от рук наёмного убийцы погибает король Визимир II. Этот убийца был нанят нашей героиней – Филиппой Эйльхарт.

Как видим, ещё до создания Ложи Чародеек, и до провозглашения идеологического постулата «о благе магии», амбиции Филиппы заставляют её идти на крайние меры в политической игре.

«– Король Визимир, – прервала бесстрастным голосом пепельноволосая девочка, – убит вчера ночью. Убит кинжалом. В Редании больше нет короля.

– В Редании уже давно не было короля. – Тиссая де Врие встала. – В Редании правила всемилостивейшая государыня Филиппа Эйльхарт, достойная воспреемница Раффара Белого. Готовая ради власти пожертвовать тысячами жизней».

Итак, Филиппа Эйльхарт не просто волевая и независимая женщина, способная к холодному манипулированию подпавшими под её влияние людьми, помимо этого амбициозная чародейка рискует играть в политические игры с максимальными ставками и свергать не качественно по её мнению правящих королей. Всеобщее благо в перспективе для неё оправдывает если не любые, то, по крайней мере, многие аморальные деяния в настоящем. По мнению уже упомянутой выше Цинтии, основной недостаток Филиппы это:

В последующих книгах цикла образ Филиппы Эйльхарт продолжает развиваться в заданном направлении. Главным её достижением, без сомнения, можно назвать создание секретной «Ложи Чародеек» – тайного союза, в состав которого, помимо сильнейших магичек Северных Королевств, вошли не менее могущественные представительницы империи Нильфгаард и чистокровные эльфийки. Международный состав подразумевал отказ от сиюминутных национально-государственных интересов в пользу общего идеологического принципа о «благе магии». Учитывая, что большинство членов Ложи имеют сильное влияние на правителей в своих государствах, а Францеска Финдабаир является и вовсе монархом, Ложу Чародеек можно смело назвать аллюзией на популярный в ХХ веке миф о тайном мировом правительстве, адаптированный к фэнтезийной вселенной. По замыслу Филиппы, Ложа состояла исключительно из представительниц женского пола, поскольку мужчины по её мнению были бы слишком импульсивны и опрометчивы в решении вопросов будущего политического мироустройства. «Интернациональная бабская республика» – по меткому замечанию Йеннифер.

Помимо Цири и Йеннифер, чьи отношения с Ложей весьма запутаны, в её состав входили десять чародеек:

1. Филиппа Эйльхарт из Третогора (Редания) – основательница.

2. Трисс Меригольд из Марибора (Темерия)

3. Кейра Мец из Каррераса (Темерия)

4. Шеала де Тансервилль из Ковира

5. Маргарита Ло-Антиль, ректор школы чародеек в Аретузе

6. Ассирэ вар Анагыд из Виковаро (Нильфгаардская империя)

7. Фрингилья Виго из Туссента (Нильфгаардская империя)

8. Францеска Финдабаир из Дол Блатанна

9. Ида Эмеан аэп Сивней с Синих Гор

10. Сабрина Глевиссиг из Ард Каррайга (Каэдвен)

Некоторые знатоки Саги ведут забавный счёт. На протяжении действия романов и игровой серии, Геральт вступает / может вступить в интимные отношения с четырьмя чародейками из указанных выше десяти.

Номинального лидера у Ложи Чародеек нет, решения принимаются коллегиально, путём открытого голосования. При этом, Филиппа Эйльхарт в некоторых эпизодах представлена неформальным лидером, она ставит повестку очередного собрания, резюмирует принятые решения. Собрания Ложи проходят в замке, принадлежащем госпоже Эйльхарт, и носящем говорящее название «Монтекальво»: с латинского «monte» – гора и «calvus» – лысый. В самом названии места заседаний Ложи, Анжей Сапковский, в свойственной ему манере реинтерпретации традиционных сюжетов и символов, показывает, что происходящее в замке Филиппы есть не что иное, как видоизменённый и облагороженный шабаш.

В заключительных книгах саги, тайная организация, основанная Филиппой Эйльхарт, ведёт собственную игру, параллельно главным героям. Ложа ищет Цири, охотится на главного злодея Вильгефорца, подсылает шпионку к Геральту и разрушает по ходу пару замков, способствует прекращению войны между Северными Королевствами и Нильфгаардом и даже строит долгосрочные планы по спасению мира от Белого Хлада.

Нужно упомянуть, что после завершения войны, Дийкстра заподозрил Филиппу в убийстве старого короля Визимира II. Недооценив влиятельность чародейки, он попытался её шантажировать и едва не стал жертвой ассасинов, нанятых Филиппой, возможно при поддержке Ложи.

Помимо этого, Ложа играет важную роль в финале саги, пытаясь навязать Цири разработанный чародейками план её дальнейшей судьбы. Если, отстраниться от романтических ведьмачьих идеализаций типа: «и уехали Геральт, Йеннифер и Цири далеко, далеко и жили как одна семья в деревянной лачуге долго и счастливо», и учесть всю совокупность факторов, имеющих на тот момент значение для судьбы львёнка из Цинтры, то план Ложи выглядит вполне адекватным и наиболее благоприятным для хапнувшей горя ведьмачки.

По всей видимости, глас рассудка возобладал и Цири по сути соглашается с ультимативным предложением Ложи. Она просит лишь дать ей возможность попрощаться с Геральтом, но даже по такому пустяковому поводу замороченные, опьянённые властью чародейки устраивают голосование. Этот момент саги можно назвать одним из ключевых, поскольку результат голосования существенно влияет на дальнейшие события. Голоса, естественно, разделились поровну, попытка Йеннифер вмешаться была пресечена, таким образом последнее слово осталось за первым секретарем центрального комитета Ложи Чародеек – Филиппой Эйльхарт. Однако перед тем, как озвучить свое решение «госпожа Сова» задумывается, и вспоминает эпизод из своего детства.

Это очень важный момент, здесь демонстрируется не только глубина противоречивого характера Филиппы, эпизод с её детскими воспоминаниями недвусмысленно указывает на то, что сам автор видит в ней хотя бы частично положительного персонажа. Сцены из детства в литературной саге Сапковского являются своеобразным «маркером положительности». Он пользуется этим приёмом, чтобы подчеркнуть зародившийся в детстве внутренний конфликт, который, несомненно, влияет на формирующегося персонажа, что, до некоторой степени, оправдывает его сложный характер. В первую очередь детский флэшбэк есть у Йеннифер, от которой отказывается мать, поэтому сама Йеннифер в качестве матери для Цири, не просто до последнего не отказывается от дочери, но и жертвует собой ради её спасения. Виковарский рыцарь Кагыр Маур Дыффин аэп Кеаллах в детстве клянётся убивать северян, а впоследствии, будучи ночным кошмаром цинтрийской княжны, погибает, защищая северянку Цири от Бонарта – её самого ужасного ночного кошмара. Крепкая на словцо Мария Барринг, в детстве воспитывается любящим отцом-охотником, который учит её стрелять, однако скоропостижно умирает от болезни. Прерванные отношения с отцом заставляют повзрослевшую лучницу пожертвовать собой, ради того чтобы помочь Геральту воссоединится с дочерью. По выражению самой Мильвы: «…Потому как хочу, чтобы ты свою Цирю отыскал, ведьмак. Чтобы ты ее с моей помощью отыскал и возвернул».

Итак, в самом конце романа «Владычица озера» Сапковский дарит нам встречу с малышкой Филиппой:

«Дно бассейна выполнено из разноцветной мозаики, плитки играют всяческими цветами и кажутся подвижными. Вода дрожит, переливается. Под огромными, как блюда, листьями кувшинок, среди зеленых водорослей мелькают караси и ельцы. В воде отражаются огромные темные глаза девочки, ее длинные волосы касаются поверхности воды, плавают по ней.

Девочка, забыв обо всем, водит руками меж стеблей кувшинок, перевесившись через обрамление фонтана. Ей так хочется прикоснуться к одной из красных и золотистых рыбок. Рыбки подплывают к ручкам, шныряют вокруг, но схватить себя не дают, неуловимые как призраки, как сама вода. Пальцы темноглазой девочки ловят только воду.

– Филиппа!

Самый любимый голос. И все-таки девочка отзывается не сразу. Продолжает смотреть в воду, на рыбок, на кувшинки, на свое отражение.

– Филиппа!».

Интерпретацию этого расплывчатого и не вполне понятного эпизода автор оставляет на откуп читательской фантазии. Можно предположить (буду рад увидеть в комментариях альтернативные толкования детских воспоминаний Филиппы), что бассейн с рыбками и кувшинками – это образ порядка, мироустройства как такового. Маленькая Филиппа пытается вмешиваться в систему, обрести над ней контроль, игнорируя голос кого-то очень родного, однако ей это не удаётся. Предназначение подобно юрким рыбкам, которые подплывают очень близко к рукам, но постоянно обманывают девочку и не дают себя поймать. Так происходит и в момент голосования Ложи, Филиппа понимает, что не всё на свете зависит от неё, Цири – инструмент Предназначения, за которым она охотилась так долго стоит перед ней, но пытаться удержать её в руках – бессмысленно. Поэтому могущественная чародейка произносит свой самый глубокий монолог в саге:

«Из раскрытого окна повеяло холодным весенним ветром. Филиппа Эйльхарт вздрогнула. «Смерть, – подумала она, – смерть прошла рядом со мной».

– Ложа, – наконец уверенно, громко и отчетливо проговорила она, – будет решать судьбу мира. Поэтому Ложа – все равно что мир, она его зеркало. Здесь в равновесии оказались рассудок, не всегда означающий холодную подлость и расчетливость, и сентиментальность, которая не всегда бывает наивной. Ответственность, железная, даже навязанная силой дисциплина и отвращение к насилию, мягкость и доверчивость. Деловитый холод всемогущества… и сердце.

– Я, – продолжала она в наступившей в колонном зале замка Монтекальво тишине, – отдавая свой голос последней, учитываю еще одно. То, что, не уравновешиваясь ни с чем, уравновешивает все.

Следуя за ее взглядом, женщины повернули головы к стене, к мозаике, на которой собранный из маленьких разноцветных плиточек змей Уроборос ухватил зубами свой собственный хвост.

– Это, – продолжала чародейка, впиваясь в Цири своими темными глазами, – Предназначение. В которое я, Филиппа Эйльхарт, не так давно начала верить. Которое я, Филиппа Эйльхарт, недавно начала понимать. Предназначение – не приговор Провидения, не свитки, написанные рукой демиурга, не фатализм. Предназначение – это надежда. Будучи исполнена надежды, веря, что все, чему суждено случиться, – случится, я отдаю свой голос. Отдаю его Цири, Дитя Предназначения. Дитя надежды.

Долго стояла тишина в погруженном в мягкую светотень колонном зале замка Монтекальво. Из-за окна долетел крик кружащего над озером орла-рыболова».

Подводя промежуточный итог, можно констатировать, что персонаж Филиппы Эйльхарт постепенно раскрывается на протяжении литературной саги. В её сложном характере тесно переплелись отвага и коварство, страстность и сдержанность, прямота и хитрость. По всей видимости, постулат «о благе магии» служит для неё своеобразным щитом против собственной совести. Если, для того чтобы сдержать имперские амбиции Редании, нужно убить короля, что же – придётся это сделать. Если, для того чтобы сохранить в тайне существование Ложи Чародеек нужно убить бывшего любовника, что же – придётся сделать и это. Если кровопролитная и богатая на человеческие жертвы битва под Старыми Жопками Бренной приведёт к стабильному миру, Филиппа Эйльхарт готова способствовать тому, чтобы эта битва состоялась. Таковы идеалисты увенчанные властью – принципиальны, последовательны и опасны. Они не отступают и не останавливаются ни перед чем – идея это цель, а люди лишь средства её достижения, поэтому жертвы оправдываются высотой идеи.

И всё же было бы преувеличением назвать Филиппу слепой идеалисткой, ведь она, до некоторой степени, заложница обстоятельств. Нильфгаард всё равно бы напал на Северные Королевства, как это уже было с Цинтрой, так что созданием Ложи, Филиппа лишь попыталась сделать процесс управляемым. Визимир II впрочем, как впоследствии и его сын Радовид, имел имперские амбиции, что нарушало баланс в Северных Королевствах и мешало их консолидации, а информация о Ложе, оказавшаяся в распоряжении Дийкстры угрожала жизни самой Филиппы. Поэтому ей приходилось принимать тяжелые решения. Эти-то решения и изменяют чародейку, в итоге она видит, что благие намерения не всегда приводят к благому результату, а планы, даже построенные безупречным и холодным женским умом, в большинстве случаев реализуются совершенно непредсказуемым образом. Предназначение всё равно оказывается хитрее. Конечно, в финале литературной саги Филиппа Эйльхарт не отказывается от своих амбиций, просто она становится мудрее, начинает снисходительнее относиться к иррациональным проявлениям благородства, любви, самопожертвования. Вполне возможно, что где-то очень глубоко в душе, Филиппа даже немного завидует Геральту. В The Witcher 3 Wild Hunt между Филиппой и Геральтом можно услышать диалог, косвенно подтверждающий эту мысль:

«Филиппа: Я заметила, что всё это напряжение между тобой, Йеннифер и Трисс… плохо влияет на Цириллу. Похоже, вы не представляете, как это выглядит со стороны. Трисс изображает старшую сестричку Цири, а сама только и ждёт, как бы прыгнуть к тебе в постель. Вы с Йеннифер играете в родителей…

Геральт: Да, так что если хочешь притиснуться пятой, у нас уже просто нет места».

Что было бы, если бы кто-нибудь проявил к Филиппе по настоящему жертвенную любовь и преданность? Кто знает…

Таким образом, Филиппа Эйльхарт это весьма показательный пример стремления тёмного фэнтези к неоднозначности. Она конечно не положительный персонаж, но и не отрицательный – достаточно вспомнить, что в борьбе с Дикой Охотой, врагом несущим хаос иного мира, она, всё же, на стороне Геральта и компании. Некоторые её поступки оправдать практически не возможно, но можно понять (и простить?), другие действия чародейки вызывают если не одобрение читателя / игрока, то, как минимум солидарность. Иными словами Филиппа это идеальный и в полном смысле слова серый кардинал – она играет огромную роль в сюжете, оставаясь при этом нейтральной гораздо успешнее Геральта.