Хроники народов. Боги и Демоны. Часть четвёртая - Зар

                                                                    Истекает прохладным соком,

                                                                    Оно перезрело, оно загнивает,

                                                                    Свисает с ветки кривобоко.

                                                                    Сорви его, выбрось

                                                                    В бессовестно-помойную яму,

                                                                    Или отдай собаке,

                                                                    Или прохожему даром.

                                                                    Не будет тебе удачи,

                                                                    Не будет тебе молитвы,

                                                                    Пока солнце гниет на ветке,

    Разъезд, в котором состоял Дерзаг с братьями своими, Сар-Гахом и Гор-Хашем, отправился на восток, к заставам белокожих, чтобы разузнать о передвижениях основных сил паладинов и определить основное направление набега. Но удача отвернулась от храбрых орков, и духи бесконечной пустыни обратились против них – попали разведчики в суровую песчаную бурю. Три дня и три ночи бушевала стихия, небо и земля слились в один сплошной водоворот пыли, в котором нельзя было различить пути и на шаг вперед. В первую же ночь отбился от братьев Сар-Гах, пропал бесследно в бесконечном урагане. Гор-Хаш и Дерзаг обвязались веревкой, чтобы не потерять друг друга и продолжили путь. На третью ночь, вконец обессилев, они опустились на землю, укрылись шкурами и уснули.

Хроники народов. Боги и Демоны. Часть четвёртая - Зар

Хроники народов. Боги и Демоны. Часть четвёртая - Зар

    Пробудившись утром, увидел Дерзаг, что буря утихла. Брат его исчез. Веревка оказалась оборвана, а пыль вокруг пропиталась кровью. Двинулся молодой орк по багровым следам и вскоре вышел к логову степных волков. Стая уже заканчивала свою ужасную трапезу, и, если бы он не был уверен, то никогда бы не смог узнать в изуродованном трупе останки Гор-Хаша. Дерзаг, рассвирепев от гнева и отчаяния, кинулся на волков, принялся рубить их своим ятаганом. Звери сперва обратились было в бегство, но, сообразив, что враг только один, вернулись и бросились на него. Битва длилась несколько часов: Дерзаг, ничего не евший уже три дня, быстро терял силы. Ятаган стал непомерно тяжелым, и он бросил его, хватал волков руками, выдавливал им глаза, разрывал ладонями пасти, впивался клыками в глотки.

    Наконец, уцелевшие звери разбежались. Дерзаг остался один среди мертвых тел, весь покрытый ранами, изможденный, истекающий кровью. Он подобрал оружие и побрел прочь, не разбирая дороги.

    Солнце палило нещадно, измученное тело все сильнее требовало отдыха, но будущий великий каган и не думал сдаваться, хотя понимал уже, что сбился с пути. Вскоре стало ясно: оставшиеся в живых волки следуют за ним, ведомые запахом крови и жаждой убийства. Они держались на почтительном расстоянии, явно выжидая, когда их враг лишится последних сил и упадет в пыль. Дерзаг несколько раз пытался напасть на них, но звери не вступали в схватку, только зловеще скалились и разбегались. Им было прекрасно известно, что далеко жертва не уйдет, что рано или поздно раны и жара лишат ее сознания, нужно лишь запастись терпением.

    Дерзаг продолжал идти целый день. К тому моменту, когда солнце опустилось за горизонт, он уже еле переставлял ноги. Преследователи не отставали, приблизились почти вплотную, отставая теперь всего на несколько шагов. Оборачиваясь, орк видел их горящие глаза и ощеренные пасти – смерть шла за ним по пятам, след в след.

    Но вот, когда последние отсветы на закатном краю небосвода погасли, и степь вокруг погрузилась во тьму, впереди забрезжил вдруг огонек. Дерзаг понял, что это его единственный шанс на спасение и прибавил ходу, собрав в кулак все оставшиеся силы. Вскоре он увидел костер, разведенный посреди пустоши – и того, кто у костра сидел.

    Это был великан, сгорбленный и могучий, с длинными загнутыми вперед клыками и каменными гирями, прикованными к голеням мускулистых ног. Широкую спину его украшал гребень из острых костяных выростов, между которыми торчали толстые гвозди из черного металла. К этим гвоздям ржавыми цепями крепились выбеленные временем человеческие и орочьи черепа. Рядом лежала огромная секира с базальтовыми лезвиями, тоже украшенная черепами и челюстями.

    Дерзаг сразу понял, кто перед ним. Но разум и тело его были вымотаны настолько, что он не смог даже достойно поприветствовать древнего бога – лишь дойдя до круга света, отбрасываемого пламенем костра, рухнул на колени и забылся тяжелым, непроглядным сном.

    Придя в себя, он обнаружил, что раны его промыты и перевязаны. С другой стороны костра на него смотрел Зар.

    - Пришла ли моя смерть, вождь? – спросил Дерзаг, поднимаясь.

    - Еще нет, - ответил Бог Войны голосом, подобным грохоту каменной лавины. – Не торопись, воин. Важно не то, когда ты умрешь, а то, что успеешь сделать.

    Орк сразу понял: Хозяин Костяного Шатра избрал его для выполнения какой-то задачи.

    - Чем могу я отблагодарить тебя за спасение? – спросил он.

    Расхохотался Зар, и эхо его смеха гремело над пустыней не один день.

    - Ты отважен и умен, - сказал наконец бог. – В твоем народе немало обладателей первого качества, но почти нет тех, кто мог бы похвастаться вторым. Разнеси по всем племенам весть о моем возвращении. Пусть каждый зеленокожий знает, что я снова здесь, наблюдаю за вами, выбираю лучших бойцов, забираю их в свою армию. Однажды наступит час, когда мое воинство вернется в мир, поработит его, очистит огнем и смоет кровью пепел!

    - Я готов, вождь! – воскликнул Дерзаг с жаром и схватился за ятаган.

    - Запомни: истинная сила сокрыта только в единстве. Отдельными племенами вы никогда ничего не достигнете. Твои братья мертвы, ты сам едва не погиб только потому, что каждый из вас встречал опасность в одиночку. Столкнись вы с волками втроем, ни одному зверю не удалось бы уйти. Так и в большом мире: наскакивая на бородатых коротышек и белокожих рыцарей, вы способны лишь грабить, наскакивать и убегать, подобно гиенам. Но объединившись, вы обретете возможность подчинять.

    - Ни один из наших вождей не станет подчиняться другому, - ответил Дерзаг.

    - Твоя правда, - кивнул Зар. – Это и есть та жертва, которую необходимо принести ради будущего могущества. Объединить племена удастся одной только силой. И эта сила – ты. Отправляйся домой. Когда почувствуешь в себе достаточно умения и мощи, вызови на поединок вождя и убей его. Не трать ресурсы племени на бестолковые набеги на деревни людей и гномов, обратись против сородичей, покори их, преврати в собственных слуг, создай величайшую армию орков, которую когда-либо видел этот мир. За проступки карай смертью, за верность вознаграждай добычей – и твоя слава не померкнет в веках.

    - Я готов, мой вождь! – склонил голову ошарашенный Дерзаг.

    - Однажды мы снова встретимся, - пообещал Зар. – И, если справишься с задачей, то сядешь по правую руку от меня на Костяном Престоле, обретешь право судить погибших воинов.

Хроники народов. Боги и Демоны. Часть четвёртая - Зар

Хроники народов. Боги и Демоны. Часть четвёртая - Зар

    - Я не подведу! – воскликнул Дерзаг. Он поднял глаза, но уже не увидел своего собеседника. Костер догорал, а Зар исчез, бесследно растворился в воздухе. Только эхо его громового смеха продолжало звучать, обращая в бегство стервятников и волков.

    Зар насвистывал песенку, названия и слов которой он не помнил, а может, и не знал никогда. Думать об этом не хотелось, само слово "никогда" расстраивало его: он считал себя вечным, но в глубине души знал, что вечным может быть лишь то, что не существует. Поэтому он просто насвистывал и представлял, как далеко-далеко отсюда, на огненном юге сейчас царствует полдень...

    Зар понимал, что он там, но легче от этого ничуть не становилось, ведь он был и здесь, на стылом, мертвом поле, среди ветра и холода - и надеяться оставалось только на то, что хозяева хутора окажутся людьми с добрым сердцем и пустят его хотя бы в хлев.

Хроники народов. Боги и Демоны. Часть четвёртая - Зар

Хроники народов. Боги и Демоны. Часть четвёртая - Зар

    Взгляд его наткнулся на нечто, уродливо возвышающееся на краю поля - нечто, напомнившее ему собственную молодость, такую далекую и потому почти уже забытую.

    Виселица. В ночном сумраке она громоздилась нелепой, неправдоподобной конструкцией, изломанным рукотворным чудовищем, состоящим из смерти и дерева. Высокий, немного покосившийся столб с поперечной перекладиной, угрюмая свора ворон и размякшее, покачивающееся на ветру тело. Современная версия распятия... вместо гвоздей - жесткая, скрипящая веревка, всего за мгновение обрывающая дыхание. Теперь все предпочитают делать быстро: и жить, и любить, и убивать.

    Зар подошел ближе. Вороны, хрипло ругаясь и тяжело хлопая крыльями, взлетели с перекладины - у него никогда не было хороших отношений с этими птицами. Возможно, потому, что он часто отбирал у них добычу.

    Голова повешенного, свернутая набок, была покрыта черным мешком. Пожалуй, они еще не успели склевать ему лицо. Зар тронул мертвеца за ногу:

    - Что ты сделал?

    Казненный ответил не сразу. Нелегко говорить, если пару дней назад тебя повесили. Но наконец, с огромным трудом выдавливая из себя слово за словом, он сказал тяжелым, скрежещущим шепотом:

    - Я говорил, что наш барон - негодяй и ублюдок.

    Зар усмехнулся:

    - Что такое? Он отобрал у тебя возлюбленную?

    - Он отобрал... у нас урожай...

    - Ясно. Это не ново. Во всем мире бароны отбирают урожай. Всегда так было и всегда будет. Есть тот, кто выращивает урожай, и есть тот, кому он принадлежит. И очень редко это один человек.

    - Я... знаю.

    - Так почему же?

    - Обида...

    Зар вновь похлопал бедолагу по ноге:

    - Понятно. Ладно, пойду...

    - Постой... сними мешок.

    - Зачем?

    - Хочу увидеть восход.

    - Тебе же вороны склюют глаза до полудня.

    - Ну и что... пусть... хочу увидеть восход.

    - Как знаешь.

    Зар протянул руку и одним движением сдернул мешок с головы повешенного. Тот оказался совсем еще молодым парнем, черноволосым и голубоглазым. Пожалуй, еще неделю назад деревенские девушки заливались румянцем при встрече с ним и мечтали по ночам о его руках и губах. Теперь он вряд ли мог стать объектом чьих-то мечтаний. Кроме ворон, конечно.

    Губы его чуть раздвинулись:

    - Спасибо.

    Зар пожал плечами:

    - Не за что. Слушай, не подскажешь мне одну вещь?

    - Да?

    - Знаешь хозяев ближайшего хутора? Вон того, где окна горят. Как они, люди не злые?

    - Нет.

    - Пустят меня переночевать?

    Казалось, мертвец немного заколебался, прежде, чем ответить:

    - Пустят, конечно. Только... не причиняй им вреда.

    - Ну что ты. Я люблю тех, кто сам добр... не верь всему, что говорят обо мне. Прощай.

    И Зар, напоследок еще раз хлопнув повешенного по ноге, зашагал к хутору. Ему показалось, покойник что-то пробормотал вслед, но из-за шелеста своих шагов он ничего не услышал, а оборачиваться не стал. Никогда не обращайте внимания на то, что говорят вам мертвецы на прощанье - лучше этого не знать.

    У калитки Зар остановился и громко постучал. Во дворе взвился судорожный хриплый лай - сторожевой пес честно отрабатывал свой хлеб. В доме зашумели шаги, открылась со скрипом входная дверь, раздался чуть встревоженный старческий голос:

    - Кто там?

    - Пусти переночевать, отец! - как можно дружелюбней ответил Зар. - В поле холодно... я один...

    Хозяин, оказавшийся невысоким сухим стариком с длинными пепельными волосами, неспешно спустился с крыльца и отворил калитку. Окинув гостя взглядом, он сказал:

    - Ну здравствуй, добрый человек. Заходи...

    Зар поклонился и шагнул во двор. Пес, поняв, кто перед ним, поперхнулся лаем, по-щенячьи взвизгнул, вильнул хвостом и забрался в конуру. Старик или не заметил странного поведения своей собаки или просто не придал ему значения. Он запер калитку на засов и жестом указал на дом:

    - Проходи, парень. На лихого человека ты вроде не похож... А ночи нынче и вправду такие, что зубы сводит. Проходи, сейчас мы тебя накормим, постель приготовим...

    Зар усмехнулся:

    - Да что ты, отец! Мне и в сарае соломы хватит...

    Хозяин мягко подтолкнул его в спину:

    - Иди в дом, сказал. Зачем в сарай, коли в тепле место есть.

    Зар, обезоруженный такими рассуждениями, поднялся по ступенькам и, только оказавшись в желтом тепле сеней, понял, насколько старик прав.

    Через несколько минут он сидел за столом, прислонившись спиной к горячему боку печи, и с удовольствием ел тушеную капусту с грибами - после нескольких голодных, промозглых ночей эта нехитрая еда оказалась вкуснее любых, самых изощренных яств, которые ему доводилось пробовать. Хозяин с женой сидели на другой стороне стола, наблюдали, как он ест, изредка задавали обычные, ни к чему не обязывающие вопросы: где он проходил, да что видел. Странная это была пара - казалось, старость навалилась на них раньше времени, покрыв волосы серым налетом, а лица - мелкими морщинами. И со старостью появилось что-то еще - большое и тяжелое, словно могильная плита. Оно гнездилось в их покрасневших глазах, в скованных, будто неживых, движениях, в напускной непринужденности разговора. Пряталось за этим тихим, спокойным, уютным вечером, сквозило во взглядах и вымученных улыбках.

    Зар решил не обращать внимания. Угрозы для него двое добродушных стариков не представляли, а лезть в их личные дела не было никакого желания.

    - Да, пару лет назад я там пытался коня купить, - ответил он на очередной вопрос хозяина. - Но меня обворовали, на рынке в толпе срезали кошель с деньгами - ловко так, незаметно. И все, даже медного гроша не осталось. Какой уж тут конь, сами понимаете... живому бы остаться.

    Хозяева дружно закивали головами, искренне жалея нового знакомого. В больших городах так легко попасть в переплет. Незачем им было знать, что вора он нашел всего через несколько минут - а уж о том, что он с ним сделал, не следовало знать никому....

    Зар доел капусту и, сыто рыгнув, привалился к печи. За окном огромная луна выкатилась из-за туч - и на ее фоне темной кляксой изгибалась виселица.

    - Невеселый у вас вид открывается, - заметил он.

Хроники народов. Боги и Демоны. Часть четвёртая - Зар

Хроники народов. Боги и Демоны. Часть четвёртая - Зар

    Старуха охнула и уткнулась лицом в ладони. Муж крепко обнял ее, будто пытаясь остановить беззвучные рыдания, прижался лицом к жидким седым волосам. Когда он вновь повернулся к гостю, на щеках его блестели мокрые дорожки.

    - Это наш сын, - объяснил он дрожащим голосом и замолчал, угрюмо глядя на Зара.

    ***

    До восхода солнца еще оставалось немного времени, и мир погрузился в тот размытый, серый полумрак, который царствует на границе дня и ночи. Не было тьмы, не было света, все вокруг заполнили тени. И лес, и трава, и небо - все было одного цвета, все извивалось, смещалось, менялось местами. Утренний воздух неприятно холодил тело, ноги топтали свежую, ледяную росу. Из оврага белесыми щупальцами наползал туман.

    Зар шел через лес. Ночью, уложив жену спать, хозяин еще долго сидел с ним у печи, курил крепкий домашний табачок. И рассказывал - о том, как барон в очередной раз повысил налоги, которые теперь пожирали почти весь урожай, как люди, скрипя зубами и разоряясь, смирялись с этим, как его сын, слишком молодой для того, чтобы быть осторожным, неделю назад прилюдно обругал барона. Губы старика дрожали, он замолкал, глубоко затягивался, наблюдал за плавающим под потолком дымом, избегая даже смотреть в сторону окна, потом вновь говорил - о доносе, позорной казни и страшном, мучительном запрете снимать тело с виселицы в течение десяти дней.

    Потом старик плакал, судорожно, хрипло, утирал трясущимися пальцами слезы. Зар не пытался его успокоить, лишь равнодушно смотрел перед собой, изучая трещины на стене. Эта история его не тронула - подобные вещи происходили повсюду на протяжении уже многих веков. Да и он сам в свое время приложил к ним руку.

    Однако, пару часов пролежав без сна на отведенном ему топчане, Зар поднялся и вышел в сереющую ночь, не закрыв за собой дверь.

    Цель уже виднелась впереди - большой, угловатый дом, черным пятном выступающий из окружающего бесцветия. Ни огня, ни звука - дом крепко спал в последние предутренние минуты.

    Здесь обитал Гарри Мышелов - самый уважаемый и зажиточный фермер округи. Именно он, услышав в трактире гневные слова рассерженного молодого парня, поспешил донести о них барону. Именно он привел всадников к хутору бедняги и выбирал место для виселицы. Гарри сделал все это, потому что хотел жить тепло и сытно - и как можно дольше. Ему наплевать на презрение соседей, если такой ценой можно получить лучшие пастбища для своих овец. Ему тем более безразлична смерть человека, если она давала защиту барона и индивидуальное понижение налога.

    Зар пришел не мстить, он намеревался развлечься - всегда интереснее лишать людей того, чем они больше всего дорожат, и ради чего пришлось пойти на серьезные жертвы. Мышелов ценил лишь сытую жизнь, а значит, он принадлежал ему.

    Собаки, злобные клыкастые зверюги, не издали ни звука - бесцветным сумраком незваный гость перемахнул через забор, пересек обширный двор, с удовольствием растаптывая хрупкие кустики смородины. Куда идти, Зар знал - быстрым, почти неуловимым движением он взметнулся по бревенчатой стене к темному окну, с треском проломил ставни и ввалился в комнату, забрызгав ее щепками.

    Ветер, ворвавшийся следом, захлопал широкими льняными занавесями, лизнул лица двух людей - испуганных, не понимающих спросонок, что происходит.

    Мышелов и его жена во все глаза пялились на стоящую перед ними черную фигуру. Зар чуть было не рассмеялся, глядя на их растерянные, заплывшие жиром рожи.

    - Ну вот мы и встретились! - торжественно заявил он, взмахнув рукой. - Наконец-то я имею честь лицезреть вас, о высокочтимый господин. Столько слухов ходит...

    - Кто это!? - наконец нашел в себе силы спросить Мышелов. Получилось хрипло и жалко. Он был смертельно напуган. - Я прикажу выпороть!

    Зар отшатнулся в притворном ужасе:

    - Выпороть?! Прикажешь?! Совсем недавно погубил свою первую жертву, а гонора уже хоть отбавляй... ты наш человек, дружочек...

    Мышелов замер с открытым ртом - несмотря на всю свою растерянность, он понял, что к нему пришли из-за повешенного пару дней назад дерзкого мальчишки. Барон, несмотря на всю свое могущество, так и не смог защитить его. Что ж, придется защищать себя самому. Мышелов был трусом и знал, что в драке у него нет шансов - но убедительно говорить он мог, и это не раз выручало его в самых сложных ситуациях.

    - Послушай, - начал он. - Все пошло не так, как я предполагал... произошла ошибка... они все перепутали... на самом деле... Добрый человек, выслушай меня...

    Зар все-таки расхохотался. Не так как обычно - не бежали по стенам трещины, не вылетали стекла из окон - но этого смеха вполне хватило, чтобы подленькая душа Мышелова ушла в пятки. Стало ясно, что его пришли убивать.

    - Добрый человек, - пробормотал, отсмеявшись, Зар. - Это надо же... добрый человек...

Хроники народов. Боги и Демоны. Часть четвёртая - Зар

Хроники народов. Боги и Демоны. Часть четвёртая - Зар

    И он чуть заметно шевельнул рукой. И сразу случились две вещи. Во-первых, жену фермера, начавшую было потихоньку сползать на пол, отбросило в угол, протащило по стене вверх и прижало к потолку - она только там начала кричать, настолько быстро все произошло. Во-вторых, у Мышелова лопнул живот. В буквальном смысле - будто впервые в мире сбылась извечная угроза матерей своим чересчур прожорливым детям. Мышелов захлебнулся истошным визгом, глаза его вытаращились так, что, казалось, вот-вот должны были со смачным хлюпаньем выскочить из глазниц. Он забился на кровати, полетели на пол перепачканные одеяло и подушки. Визг перешел в судорожный, булькающий хрип, Мышелов замолчал, но не умирал. Он оставался в полном сознании и каким-то совсем крохотным клочком разума понимал, что казнь еще не закончилась, самое страшное впереди. Так оно и было.

    Зар медленно ходил вокруг кровати, назидательно подняв палец, и учительским, не терпящим возражений, тоном рассказывал:

    - Чаще всего ранение в живот является смертельным. Однако смерть наступает далеко не сразу, и неоднократно описаны случаи, когда солдаты в состоянии болевого шока пробегали несколько миль, путаясь ногами в собственном кишечнике. Это дает нам основания полагать, что при достаточном умении и наличии специальных средств вполне возможно устранить вероятность летального исхода, то бишь полностью вылечить человека с подобным ранением. Однако открытым остается вопрос, лежащий, я бы сказал, совсем в другой плоскости. А стоит ли? Вот ты... э.. добрый человек, какого мнения?

    Мышелов принялся лихорадочно кивать. Зар умиротворяющее улыбнулся ему:

    - Другого я и не ожидал. Что поделаешь, это ведь ситуация говорит за тебя, правильно? Это твое отчаянное положение взывает к милосердию и считает его высшей благодатью и столпом мироздания. Но ведь ты сам так не думаешь! Лично ты считаешь, что милосердие - удел трусов и слабаков, что оно хорошо только на словах, а на деле - каждый сам за себя... Для тебя три десятка монет гораздо приятнее позорного столба. Что, впрочем, достаточно логично и объяснимо. Пойми, я вовсе не призываю разбрасываться милосердием - это вредно и пошло. Милосердие нужно ценить, как воду в пустыне, и никогда не тратить его попусту, согласен?

    Мышелов снова начал мотать головой. Волосы его слиплись от пота, глаза уже не выражали ничего, кроме дикого бесцветного ужаса, на губах лопались красные пузыри.

    Зар довольно хлопнул в ладоши:

    - Видишь, как мы быстро находим общий язык. Милосердие - это сокровище. Но любое сокровище имеет смысл лишь по отношению к людям, окружающим его владельца, так ведь? Его нужно пускать в оборот, как деньги, как драгоценности... А тот, кто милосердие сосредоточенно копит, расходуя его лишь на одного себя, в конце концов сталкивается с проблемой. Однажды милосердие заканчивается, и кое-кому его уже не хватит. Что ж, вывод, по-моему, вполне логичный, как думаешь?

    Мышелов смог только моргнуть в знак согласия. Зар, снисходительно и мудро кивнув в ответ, подвел итоги:

    - В целом, я доволен получившейся дискуссией. С радостью бы побеседовал с тобой еще, но меня начинает утомлять мрачная обстановка этой комнаты. Так что мы продолжим наш разговор потом, когда встретимся снова. А мы встретимся, не сомневайся, дружище - там, где никогда не было и никогда не будет неба...

    Зар плюнул на труп и, подойдя к новоиспеченной вдове, все еще висящей под потолком, доверительно сообщил:

    - Собаке собачья смерть! - после чего ловко выпрыгнул в окно, слившись с серыми тенями подступающего утра. Вдова, которая уже давно не кричала, а только скулила, будто побитая собачонка, с грохотом обрушилась на пол. Больше всего на свете ей хотелось ослепнуть - чтобы не видеть того, что расположилось на их супружеском ложе...